Ставка больше, чем мир
Шрифт:
Мы, люди военные, на собственной шкуре познавшие, что такое нехватка снарядов и угля, должны не убеждать, но требовать от правительства всемерного наращивания нашей промышленной мощи. Без нее война долгая, война «на прочность» России категорически противопоказана. Сегодня ее главный фронт – экономический. Что толку в наших кораблях, если для них не будет хватать топлива или негде будет чинить их пробоины? Что толку в пушках без снарядов или в пулеметах без патронов для них? Что толку в сотнях тысяч призванных запасных, если их негде и некому обучать, нет в достатке оружия и экипировки? Если перебои со снабжением хронические и упираются в пропускную способность единственной железной дороги?
Ведь это еще
Война кончена для обывателей. Но не для дипломатов и не для нас, людей военных. Нам нужно поминутно восстановить всю историю ее. Собрать, обработать предложения по улучшению службы. Отремонтировать флот до уровня, позволяющего встретить любой новый вызов, и при этом без сожаления расстаться со всеми кораблями, к следующей войне не пригодными, сколь бы геройские имена они при этом не носили.
Прогресс в военном деле не остановить. Разве вы сами на себе не прочувствовали, что значат лишних два-три узла скорости в сравнении с неприятелем? Поэтому переход на нефтяные котлы и турбины вместо паровых машин неизбежен. Как и появление новых, мощных и дальнобойных орудий. И рациональных схем их размещения. При этом нужно противопоставить подобным орудиям противника новые типы и системы бронирования, а минам и торпедам – подводную защиту. Только приспособить к этому всему броненосцы и крейсера ушедшего века физически невозможно. Так не лучше ли нам передать славные имена новым кораблям, способным приумножить их ратную славу, чем поддерживать искру жизни в небоеспособных блокшивах и брандвахтах?
В заключение я хочу сказать еще и о том, что при всей бесспорности наших побед каждый из нас должен, не кривя душой, сказать себе: на нашей стороне была и удача. Скажут – удача всегда на стороне храбрых… А разве японцы показали себя трусами? Нет. И еще раз нет! Вспомните историю трех атак их брандеров на проход в Порт-Артуре. Или последний бой «Фудзи». Я сам видел многочисленные примеры их стойкости и самоотверженного героизма в боях. Но главное – ни один их корабль не спустил флага, в какой бы безвыходной ситуации ни находился. Вспомните, как в последний час схватки у Шантунга до последнего снаряда дрался против пяти наших крейсеров герой «Якумо». Как сражался против шести броненосцев обреченный «Адзума». Как кинулись в самоубийственную атаку на мои крейсера их малые миноносцы… Днем! При видимости миллион на миллион! Все они погибли, но и «Корейца» с собой унесли. Мы уже знаем сегодня, что роковой для японцев разворот Камимуры был вызван не попыткой бегства покойного адмирала, а двенадцатидюймовым снарядом с «Ретвизана», разбившим управление у «Конго». На таких подвигах надо молодежь учить!
Поэтому я должен это ответственно заявить, что японцы заслуживают нашего с вами уважения. И как противник, побежденный в честной, тяжелой, кровопролитной борьбе, и как народ, который достоин серьезного и равного к себе отношения. Честно скажу: мне не хотелось бы вновь встретиться с ними на поле брани… Что греха-то таить, японцы имели основания считать их честь попранной. Не желали мы относиться к ним, как к ровне, воспринимать их интересы всерьез. Даст бог, впредь наша дипломатия на Дальнем Востоке станет более гибкой. И не допустит до подобного несчастного развития событий. Только на Певческий мост надейся, да сам не плошай. Посему: флот наш и армия – господам дипломатам в помощь! Только не как безгласные их орудия, а как ответственные силы политики державной.
Великий князь Михаил пережидал овацию в свой адрес минут пять. И было видно, что при этом изрядно стушевался. Огонь, вода – это уже стало привычным и обыденным. Но
– ТОВАРИЩИ!
Вокруг стихло. Только отдаленные визгливые голоса чаек с залива да какой-то железный стук, шипение стравливаемого пара за спиной в порту…
Вот ведь странная штука… Многие у нас любят порассуждать о культе личности. О ее роли, месте в истории. Но самое главное, фундаментальное в нем, в культе этом самом, – зарождение массовой энергетики любви и обожествления Вождя – рождается отнюдь не сразу. Не единичным щелчком некоего таинственного тумблера.
Забавно: есть много биографий Наполеона, Сталина, Гитлера, Цезаря или Токугавы. Но почему там так мало правды о том, когда же именно у них это всё начиналось? И как? Не по хронологии, а по сердцу. Что творилось в их душах? Как же легко и гладенько все списать на непомерную гордыню или жажду власти. Но ведь это – бесстыдная подмена высшей математики арифметикой. Чересчур просто, пошло и примитивно в отношении фигур, личностей такого калибра и масштаба.
Возможно, все дело во вспыхивающем в ответ чувстве великой любви к твоим соратникам, отождествляемым трепетной душой с понятием Родина? Кто знает…
Никто воистину великих об этом не расспросил. Ясно одно – самим себе такие люди уже не принадлежат…
– Товарищи…
Высокий, но уже не долговязый, как это было с год назад – тренировки по методике Балка, это вам не конкур да фехтование, и в плечах он заметно раздался, – Михаил нервно пытался пристроить у микрофонов темно-бордовую, коленкоровую папку так, чтобы было и читать удобно, и при этом не пришлось слишком нагибаться. О регулировке установки микрофонов по высоте никто до этого момента не подумал.
– Товарищи генералы, адмиралы, офицеры. Все, кто сейчас меня слышит… Мне нужно сообщить вам одно очень важное… Вот так… – он наконец оставил тщетные попытки справиться с папкой и, вытащив из нее несколько листков, приблизился к микрофонам. Порывистый ветер упрямо загибал бумагу, не давая Михаилу начать чтение. Со стороны это выглядело несколько комично.
Общество снизу слегка заурчало, как довольный кот. Слышались реплики вроде: «Михал Александрыч, не томи!» «Зачем по бумажке! Давай от себя, товарищ Великий!» «Ну, ее, речь эту, не Госсовет! От себя говорите! Просим!»
– От себя говорить было бы проще… Прошу простить, господа, говорить с трибуны я вовсе не мастер. Так что не шумите так, будьте добры. Поскольку обязан выполнить высочайшую волю государя и зачитать вам Императорский Манифест от сегодняшнего числа. Мы здесь первые во всей России, кто его прослушает.
Голоса вокруг быстро смолкли.
– Документ совершенно особенного государственного значения, господа. Я прочту его полностью. Позже вы получите текст на бумаге. Из газет. Но… Все-таки сначала, раз настаиваете, несколько слов скажу и от себя. Конечно, хвала Заступнице Небесной и Николаю Угоднику – победа наша. Не в чем упрекнуть себя тем, кто честно долг перед государем и Отечеством исполнил. Кто пролил здесь кровь и товарищей боевых схоронил. Только я вот что-то сильно бурно не радуюсь. Со всем я согласен, что Всеволод Федорович нам тут изложил. Только сказал он, пожалуй, слишком мягко.