Ставка больше, чем жизнь
Шрифт:
— Я не имел для этого возможности. Понимаешь, убийца скрылся в зарослях. Видимо, он отлично знал местность, и я не мог его преследовать.
— И это говорит офицер абвера! — возмутилась Ганна. — Кому ты сообщал о предстоящей встрече с Плюшем?
— Тебе, — спокойно ответил Клос.
— А кому еще?
— Больше никому. Ты что, не доверяешь мне, Ганна?
— Ева, а не Ганна! Запомни, ты это наконец. Нет, Ганс, я доверяю тебе, но я работаю не первый день в немецкой разведке… — Она сунула руку в карман, вынула оттуда небольшой пистолет и подбросила его на ладони.
— Это же мог сделать их
Ганна молчала.
— Прошу тебя, Ганна, убери эту игрушку! — повысил голос Клос. — Я не люблю, когда женщина забавляется подобными вещами.
— А я люблю. Немецким женщинам это к лицу, — с вызовом ответила Ганна. — А может быть, Ганс, ты все-таки скажешь мне, что ты делал сегодня на вокзале?
Клос громко рассмеялся, и смех ему удался.
— Я люблю провинциальные вокзалы. Разве в этом есть что-нибудь плохое?
— И ты очень любишь встречаться с незнакомыми людьми на вокзалах. Советую тебе, Ганс, быть со мной более откровенным.
— Я с тобой вполне откровенен, Ганна. Но что ты хочешь? Я предпочитаю, чтобы ты приходила ко мне без оружия.
— Видишь ли, Ганс, я не люблю терять доверия к своим помощникам.
Теперь наступление и только наступление.
— По какому праву ты говоришь мне это? Не потому ли, что ты женщина? — возмущенно спросил Клос.
Видимо, она еще не была окончательно уверена в своих подозрениях.
— Ну хорошо, все ясно, — пробормотала Ганна. — Относительно Плюша мы еще поговорим.
— Когда ты условилась встретиться с Конрадом? — продолжал наступать Клос.
— Об этом ты узнаешь в свое время, мой дорогой Ганс, — ласково ответила Ганна.
В это время раздался стук в дверь.
— Теперь я тебя прошу спрятаться в ванной, — сказал Клос.
В дверях стоял капитан Больдт. «Видимо, Лангнер уже не доверяет Ганне, — подумал Клос, — если присылает еще и этого! А может быть, Больдт… Нет, это невозможно».
— Хайль Гитлер! Я рад тебя приветствовать, дружище Больдт.
— Ты удивлен, Клос?
— Честно говоря, да. Ты приехал меня заменить? Или, может быть, привез новое задание?
— Ни то и ни другое, мой дорогой Ганс. Я просто приехал на отдых.
— На такой же отдых, как и я?
— Не будь слишком подозрительным. А где прекрасная госпожа Бесель? Я не застал Ганну в ее комнате.
Улыбаясь, Ганна выпорхнула из ванной.
— Я здесь. — В ее голосе не слышалось смущения.
Больдт поцеловал ей руку.
— Прекрасный халатик! Видно, вы здесь неплохо устроились!.. Я хочу поговорить с тобой, Ганна… Прошу извинить, Ганс, что мы оставим тебя одного.
Оставшись один, Клос подошел к окну и невольно подумал, что, может быть, он последний вечер в немецком мундире… Однако он твердо знал, что не отступит так просто, и если придется уйти к партизанам, то только тогда, когда уже не будет другого выхода. Если, конечно, еще будет возможность уйти.
Для чего приехал Больдт? Может быть, Ганна уже послала донесение в Берлин и, не доверяя ему, Клосу, просила полковника о помощи? Почему Больдт решил говорить только с Ганной? Как Ганна Бесель представит Больдту убийство Плюша на старой пристани? Все это не могло не тревожить Клоса.
Прошло
На безлюдной аллее, ведущей в город, Клос неожиданно заметил знакомую фигуру. «Куда это господин Гебхардт спешит в такой поздний час?» — подумал Клос.
Он схватил фуражку и через несколько секунд уже шел следом за Гебхардтом, который, как оказалось, не намеревался идти в город. С шоссе он свернул на проселочную дорогу, ведущую к лесу. Поведение советника было более чем странным. Немец, идущий в поздний час в лес в генерал-губернаторстве, — этого Клос еще не встречал. Видимо, Гебхардт хорошо знал дорогу, потому что шел уверенно, не останавливаясь, а потом тропинкой, бегущей вдоль деревьев, добрался до двух могил, заброшенных в поле, и здесь резко свернул в лес.
Клос следовал за ним по пятам, из предосторожности передвинув поближе под руку кобуру с пистолетом.
Тропинка то терялась в зарослях, то появлялась снова, пока не вышла на поляну, густо заросшую высокой травой.
Из-за деревьев показалась луна, и Клос, стоя у края поляны, отчетливо видел Гебхардта, который, как ему показалось, выполнял какой-то таинственный ритуальный обряд.
Он подошел к одинокому развесистому дереву и, старательно отмеривая шаги, направился в сторону Клоса, затем под прямым углом свернул влево, остановился и вынул из-под плаща какой-то предмет, напоминающий в темноте небольшую саперную лопатку. Гебхардт сбросил плащ, шляпу, пиджак и с усердием начал копать. При этом он громко сопел и работал так неуклюже, что Клос с трудом сдерживал смех. Толстяк часто прекращал работу, ползал на коленях по траве, разгребал руками землю, как будто что-то искал. Затем начинал снова копать. Работал все с большим напряжением сил, но, как видно, безрезультатно.
Кажется, подумал Клос, господин Гебхардт еще не раз вернется на эту поляну, а ему, Клосу, придется проследить за этим. Странное поведение чиновника из министерства пропаганды весьма заинтересовало Клоса.
6
В большом зале дома отдыха танцевали отдыхающие. Когда Клос возвратился с лесной прогулки и проходил через танцевальный зал, ему даже и в голову не пришло, что через минуту он будет танцевать с Ганной Бесель. Когда он брал ключи, она неожиданно появилась рядом. В глубоко декольтированном вечернем платье Ганна ничем не напоминала ту скромную девушку, которая прошлым вечером шла темными улицами городка.
— Мне очень хочется потанцевать с тобой, Ганс, — сказала она.
Голос ее был мягкий, заискивающий. Клос просто не узнавал ее. Он посмотрел на свои сапоги, потом на Ганну Бесель и без особого удовольствия согласился.
Она мило улыбалась, прижимаясь к Клосу. Танцевала легко, была нежной, но Клос понимал, что ее перевоплощение так же небезопасно, как и два часа назад.
— Ты, Ганс, любишь вечерние прогулки, — прошептала она, и в ее голосе не чувствовалось насмешки. — Я очень сожалею, что тебе не пришло в голову пригласить меня с собой.