Ставка на бандитов
Шрифт:
—..?
— Я нанял почтальона, который приносит ей пенсию, и уговорил его соврать якобы о прибавке. Слава Богу, поверила, а то я боялся, как бы не сообразила. Ведь от нашего государства разве чего дождешься?
Несколько секунд Фомин переваривал услышанное, а затем с чувством произнес, подавив подкативший к горлу ком:
— А вот за это действительно спасибо! — Монах крепко обнял друга. — Только переадресуй теперь почтальона ко мне.
— Да ты что? — попытался возразить банкир.
— Все, друг, — прервал того авторитет, — базар замяли.
Последние
Оказавшись в своей комнате, Монах взял со стола книгу с золотой надписью на обложке: «Вольтер. Философские повести», и улегся на мягкую перину скрипнувшей металлической сеткой кровати.
Глядя на черные буковки текста, он не мог сосредоточиться на прочитанном — в голову лезли всевозможные мысли. Он думал о своей матери, которая, не будучи даже расписанной с отцом, всю жизнь его ждала из тюрем да лагерей, а вот те-перь, под старость, дождалась и сына; о соседе, бывшем однокласснике Игоре, который, многого добившись в жизни, не утратил с детства присущего ему качества — доброты, не стал надутым индюком, а, наоборот, научился понимать чужие проблемы; о тех отмороженных негодяях, которые превратили этот мир в сладкий пирог для себя и черствую корку для других, разделив все на сферы влияния; о себе, человеке, ценившем не только собственную жизнь, но и окружающих, при этом без оглядки отдал бы свою и, не задумываясь ни на секунду, отобрал бы у другого, коснись что вопросов чести, правда, в том аспекте, как он ее понимал.
Из размышлений Фомина вывел неожиданно раздавшийся звонок телефона. Выйдя в коридор, он приблизился к полке, на которой стоял аппарат, и снял трубку:
— Да, слушаю?
На том конце провода послышался низкий бас Бура:
— Здорово, пахан, — поприветствовал Рома своего старшего товарища, — уже проснулся?
— Уже успел и накатить, — отозвался авторитет, — а вы куда забурились?
— Да так, — невнятно промычал звонивший.
— Не съезжай с темы, — улыбнулся в трубку Монах, — колись, где шастали? Хотя уверен, что никак не на бан за манатками лазили. Небось всю ночь какую-нибудь красючку укатывали, а? Ну и как фарт? Кто из вас первый гвоздик к мохнатому сейфу подобрал?
— Пахан, не наседай, — отмахнулся Бур, — бля буду, не по марухам ерзали, век воли не видать!
— Ладно, — сменил тему Фомин, — верю. Когда за мной подъедете? Есть интерес.
— Через двадцать минут будем, — пообещал Роман и, помедлив, спросил: — Нам подняться или сам выйдешь?
— Да уж подгребу как-нибудь, — ответил Монах, — не мальчик сопливый, чтобы за ручку водить.
— Тогда, как подъедем, перезвоним из машины, — закончил разговор Бур.
Слушая в динамике короткие гудки, пахан вдруг сообразил, что они не говорили ему о наличии мобильного телефона. Решив больше ничему не удивляться, Фомин направился в комнату, намереваясь переодеться в нечто
В назначенное время вновь разнеслась по квартире настойчивая телефонная трель. Схватив трубку, Монах пробурчал:
— Иду, иду, — и, даже не удосужившись услышать брошенную в ответ фразу, вышел на площадку, захлопнув за собой дверь.
Спускаясь по ступенькам, он заметил на лестничном пролете между первым и вторым этажом двух подвыпивших мужиков, одетых в потертую старую одежду.
Один держал в руке бутылку с темной жидкостью — возможно, с вином, которой он беспрестанно тыкал в грудь собеседнику, пытаясь что-то втолковать.
Приблизившись вплотную к алкашам, Фомин явственно ощутил разивший от них зловонный дух. В этот момент размахивающий стеклянной тарой, неловко обернувшись в сторону спускающегося по ступенькам человека, выронил из рук посудину, со звоном разлетевшуюся на мелкие кусочки, обдав содержимым брюки Монаха.
Инстинктивно отскочив, он плечом задел второго алкоголика, склонившись на какой-то миг над забрызганной одеждой.
Дальнейшее произошло столь стремительно и неожиданно для Фомина, что показалось ему нереальным.
В считанные доли секунды недавний пьяница преобразился до неузнаваемости: лицо приобрело абсолютно трезвое выражение, действия стали четкими и размеренными. Молниеносным движением он нанес сокрушительный удар Монаху в солнечное сплетение, от чего тот задохнулся, сложившись пополам, и тут же ощутил, как его руки выкручивают за спину, а затем на запястьях защелкнулись наручники, больно впиваясь в кожу.
Пока Фомин соображал что к чему, перед его лицом появилась красная книжица в ледериновой обложке. Затем пахан услышал достаточно отчетливый шепот:
— Федеральная служба контрразведки, капитан Гусев, — произнес один из мнимых алкоголиков и, дав переварить услышанное, чуть ли не по слогам закончил: — Сейчас мы снимем с вас наручники, гражданин Фомин, и пройдем в нашу машину. Советую не предпринимать никаких резких движений. За вами наблюдают около десяти наших сотрудников, в том числе и снайпер. При малейшей попытке к бегству будет открыт огонь на поражение. Договорились?
— Банкуй, начальник, — сквозь зубы процедил Монах.
Обступив с двух сторон задержанного, они вышли на улицу, где у подъезда стояла серая «волга» с предусмотрительно распахнутой задней дверцей. На переднем сиденье, рядом с водителем, расположился майор Тимошин.
Фомина усадили сзади, подперев с двух сторон неизвестно откуда взявшимися здоровенными детинами с ничего не выражающими лицами.
Авторитет пытался найти глазами машину Музыканта, однако нигде ее не обнаружил. Перехватив его взгляд, майор ровным тоном произнес:
— Напрасно ищете ваших приятелей, гражданин Фомин. Их увезли за минуту до вас.
— А в чем дело, гражданин начальник? — спросил задержанный.
— Потерпите полчаса, все узнаете, — ответил Тимошин, поворачиваясь к ветровому стеклу и таким образом давая понять, что разговор окончен.