Ставка на проигрыш
Шрифт:
Аутотренингу и адресному распихиванию персонажей помешал негромкий стук в дверь. «Горничная или Туполев?» – подумала я и, встав с кровати, крикнула:
– Войдите! Не заперто, – и пристроила на лицо радостную улыбку.
В приоткрытую дверь ловко просочился контрразведчик Сидоров, и радости во мне сильно поубавилось. Уже не напружиненный службист прикрыл за собой дверь, нажал на нее спиной, продолжая держать левую руку на ручке двери, и зашипел без всякого вступления:
– Немедленно покиньте судно!!!
– Что-о-о-о?! –
– Немедленно покиньте судно!! Или я вас арестую!
– Чего-о-о?! – негромко возмутилась я и сложила из пальцев внушительный кукиш. – Фиг тебе!
– Что-о-о?! Да ты… Да вы…
– Иди отсюда!
Как два рассерженных кота, мы стояли под дверью и минуты полторы ругались шепотом. Шипели, грозились, брызгали слюной и размахивали кукишами. Сидоров пока (!) не позволял себе рукоприкладства (хотя и грозился выволочь меня на палубу за шкирку), я грубо плевала на все его полномочия и ловко вставляла умные слова о правах человека. Словно два подзаборных забияки, мы дыбили шерсть, вредно гудели, но пока лишь присматривались друг к другу.
Шуметь не хотели оба. Я помнила о Туполеве за стеной каюты и о выброшенных за борт чемоданах; о чем думал контрразведчик, можно только догадываться, но секретность, тем не менее, он соблюдал не хуже меня.
Попыхтев и попыжившись, Сидоров наконец-то понял, что нахрапом да на испуг Софью Николаевну не очень-то возьмешь, и сменил тон приказной и страшный на просительно-убедительный:
– Вам нельзя здесь оставаться.
– Почему? – Я тоже не была намерена оголтело ссориться и посчитала нужным приступить к конструктивным переговорам.
(Хотя о чем можно беседовать конструктивно, когда напротив тебя стоит мужик с малиновой шеей и выпученными глазами?)
– Это в интересах безопасности государства, – внушительно произнес Сидоров.
Но на этот раз магическая фраза не возымела на меня ожидаемого действия.
– Интересно, – тихонечко фыркнула я. – Каким это образом я могу нанести вред государству,оставаясь на этом судне? – Слово «судно» всегда у меня неприятно ассоциировалось с уткой под кроватью. И место, где мы оба сейчас находились, я предпочитала называть кораблем или пароходом. Или теплоходом. Но никак – не судном!
– Вы можете помешать проведению серьезной операции…
– Это как же я могу вам помешать?! – перебив, возмутилась я. По-прежнему шепотом.
Сидоров пожевал губами и выдал членораздельно:
– Он. Вас. Видел.
– Кто?
– Тот, кого мы потеряли в порту.
– А он здесь? – Я обвела рукой каюту. – На этом суд… тьфу! Пароходе?
– Предположительно, – выдал Сидоров любимое словечко.
– Ага, – нахохлилась я. – Предположительно. А конкретнее мысль сформулировать нельзя?
– Нельзя. И я очень прошу вас проявить благоразумие.
Конструктивных переговоров, судя по всему, категорически не предвиделось. Стороны упорно стояли на занятых позициях – я пятками вросла в мягкий голубой ковер, Сидоров не отлипал от двери – и, кажется, всерьез готовились к рукопашной. Шпион даже одну руку к моим чемоданам уже протягивал.
– Проявлять ко мне насильственные меры не советую, – тихо, но твердо заявила я.
– Понимаю, – внезапно согласился Сидоров. – И тем не менее, настаиваю – вам необходимо покинуть судно.
– Зачем?!
– Так надо.
– Кому?! Мне так совсем не надо. И потом, – прищурилась я, – мне кажется, вы не совсем уверены, что тот тип на этом корабле? Ведь так? Все предположительно?
– Софья Николаевна, давайте не будем спорить, – мягко проговорил Сидоров. (Так, наверное, буржуин увещевал вареньем Мальчиша-Плохиша.) – Пока вас здесь толком никто не разглядел… Не заставляйте меня принимать насильственные меры.
– Да идите вы к черту со своими мерами! Никуда я не сойду!!
– Что здесь происходит? – раздался грозный голос за моей спиной.
Пока мы, как два кота, шипели возле входной двери, в каюту через смежную дверь вошел господин «некарликовый» олигарх. И картинка, представшая перед его глазами – злющая Софья шепотом посылает к черту службу безопасности, – была, мягко говоря, действительно странной.
Сидоров отлепился от косяка, обогнул меня как незначительное препятствие и, домаршировав до Туполева, раскрыл перед его носом служебное удостоверение. И так как был еще в раже, проговорил весьма внушительно:
– Я требую, чтобы ваша спутница незамедлительно сошла на берег.
Наивный, наивный контрразведчик Сидоров. Слово «требую» он выбрал зря.
Человек-топор мазнул по удостоверению глазами, стрельнул недовольно в мою перетрушенную персону и сосредоточил бойницы глаз на переносице разведчика Сидорова:
– Господин капитан, по какому праву вы что-то требуете от Софьи Николаевны? – Голос Туполева звучал совсем тихо, но мне показалось, что от его тона тихонько завибрировали пустые фужеры на журнальном столике и легкие шторки пошли легчайшей рябью. – Я повторяю. По какому праву…
– Это в интересах безопасности государства, – гипнотически произнес Сидоров, оказавшийся капитаном.
– Вы имеете письменные предписания? Или особые полномочия? Я требую объяснений. – Голос потихоньку набирал обертоны.
– Я имею особые полномочия, – вскинул голову контрразведчик, и мне почему-то стало жаль его погоны с четырьмя крошечными звездочками. Эх, капитан, капитан, смотри, допрыгаешься и никогда не станешь майором…
– Назар Савельевич, – тихонько мяукнула я, – тут, знаешь ли, какое дело…