Ставки сделаны
Шрифт:
Панкрат решил для себя, что не будет разыскивать Волкова до тех пор, пока Кирилл не окажется в безопасном месте, – таком, например, как Кембридж.
Панкрат предусмотрительно заказал в «Шанхае» столик, и улыбающийся китаец Лю, хозяин заведения, лично провел их в укромный уголок зала, отгороженный расписными ширмами, на которых сплетались в причудливые кольца золотые и оранжевые чудовища. Отсюда, из этой ниши, открывался отличный вид на небольшой подиум в противоположном углу зала, где стояла двадцатилитровая
Внутри этой бутыли заспиртованная целиком полосатая кошка мертвой хваткой сжимала горло такой же заспиртованной змее. Причем горлышко у бутылки было самое обычное, узенькое.
– Эка мерзость, – пробасил Алексей, усаживаясь. – Каждый раз смотрю и думаю: как они умудрились животных туда запихать?
В стенку бутылки был встроен краник с вентилем, чтобы любой желающий мог подойти и нацедить себе рюмочку – за счет заведения. Как ни странно, желающие находились всегда. Время от времени кто-нибудь из шумных молодежных компаний, обычно занимавших несколько столиков в центре зала, вставал и под одобрительные возгласы своих сотрапезников подходил к бутыли. Опрокинув в себя крошечную рюмку настоящей огненной воды, смельчак обычно бегом возвращался к столику, чтобы запить ее побыстрее, – уже под дружный смех остальных.
Панкрат, как обычно, заказал хо-хо, любимое лакомство маньчжурских императоров. Лю, улыбаясь, сделал знак официанткам, обряженным в шелковые халаты, и те, смешно семеня ногами, поднесли гостям четыре внушительных блюда с тонко нарезанными – почти прозрачными – полосками сырого мяса, рыбы, курицы и кальмаров. Официант-мужчина в черном одеянии из блестящего шелка поставил на стол небольшую жаровную, над которой был закреплен маленький котелок с бульоном, и шесть чашек с мелконатертыми специями.
– Что будете пить? – еще шире улыбнулся Лю.
– Ты уж не обессудь, дружище, но сегодня – нашу, – извиняющимся тоном произнес Панкрат. – Давай-ка бутылочку «Московской», из холодильника. Я знаю, у тебя есть Если китаец и разочаровался, то на его лице это не отразилось. Продолжая улыбаться, он с поклоном отступил от столика. Через минуту перед гостями поставили запотевшую бутылку.
– Вот это дело, – щелкнул ногтем по стеклу Алексей.
Панкрат разлил водку по крошечным рюмкам. Согласно китайской застольной традиции, полагалось не закусывать спиртное, а запивать им еду. А приготовить ее нужно было… самостоятельно.
Поднаторевший в кухонных делах Панкрат быстро всыпал специи в булькающий котелок. Над столиком сразу же поплыл неземной аромат – сладковатый, но не приторный, острый, но в меру. Взяв палочками полоску мяса, Панкрат опустил ее в котелок и подержал в кипящей воде секунд пятнадцать. Затем вытащил и, подув, отправил в рот.
Теперь можно было и запить. Он опрокинул в горло рюмку ледяной водки. По телу растеклось блаженное тепло.
Алексей, последовавший его примеру, тоже выпил.
– Хороша, –
Прежде чем приступить к разговору, Панкрат выложил на столик пачку «Десанта» и закурил. Тут же откуда ни возьмись появилась официантка с пепельницей в виде разевающего пасть дракона из глазурованной красной глины. Здесь, как и во многих других китайских ресторанах, курить разрешалось.
Алексей поморщился: в отношении этой привычки он всегда выступал убежденным «борцом против».
– Знаешь, откуда табак появился? – с хитрецой спросил он Панкрата. – Из причинного места блудницы вавилонской он вырос, вот откуда.
Тот пожал плечами, затянулся и выдохнул дым через ноздри.
– Не понимаю, чем тебя это самое место не устраивает.
Надеюсь, вавилоняне-то никак тебе не досадили?
– Пропащий ты человек, – Алексей покачал головой и запустил пятерню в окладистую бороду. – Слушай, давай-ка повторим. Что-то я ее не распробовал.
Они повторили.
– Когда своих монахов на соревнования выставишь? – поинтересовался Панкрат, ставя пустую рюмку.
– Не в этом цель, – ответил бородач. – Задача наша в том, чтобы плоть укрепить. Господу какая польза от хилого? А соревнования – суета. Светское развлечение. Вот ты мне скажи – что толку в олимпийском золоте, например?
– А для чего тогда плоть укреплять? – хмыкнул Панкрат. – В мир вы не выходите, между собой не соревнуетесь… Какая от вас людям польза?
Алексей не успел ответить: раздалась мелодичная трель, и бородач вытащил из нагрудного кармана джинсовой рубашки плоский мобильник в корпусе цвета «металлик».
– Евстафий слушает, – пробасил он. – Нет, сегодня не будет. Кто сказал «отдыхаем»? Слушай, брат Владимир, силовые упражнения и акробатику вам никто не отменял. Вот и проведешь. Все, Господь с тобой.
– Извини, – вздохнул он, обращаясь к Панкрату. – Видишь – дела.
Тот понимающе кивнул.
– В здоровом теле – здоровый дух, – назидательно проговорил Алексей, возвращаясь к прерванному разговору. – Вот для чего монаху плоть укреплять. И людям, между прочим, от нас польза есть: мы их грехи замаливаем. А когда болячки всякие не отвлекают, и молитва спорится. Собраннее становится человек, дисциплины в нем больше, ответственности. Да и много чего еще…
Панкрат усмехнулся.
– Интересно говоришь. «Спорится» – так, будто о работе.
Алексей кивнул.
– В том наша работа и есть. Только мне больше слово «труд» нравится. Работают все-таки на заводе, с восьми до пяти, а мы – тружаемся. Денно, как говорится, и нощно.
– И за меня молишься? – посерьезнев, спросил вдруг Панкрат.
– Бывает, – так же серьезно ответил Алексей. – Вообще я за всех молюсь. За все прогрессивное – и не очень – человечество.
– Давай тогда за труды, – предложил Панкрат, обмакивая в кипящую воду полоску кальмара. – Хоть я с сегодняшнего дня и в отпуске…