Ставок больше нет
Шрифт:
Вновь, как и на первой галерее, он ринулся к лестнице. Оставалось преодолеть последний этап. Рубцов заставил себя ни о чем не думать. Все органы чувств обострились. Слух, обоняние, – еще немного и он научится видеть в полной темноте! Преодолев около десятка ступеней не споткнувшись, – у него уже развился своеобразный навык, – судорожным движением выхватил из кармана мобильный телефон.
Последняя минута перед полуночью… Предчувствие охватило его: сейчас все случится… Он было убрал телефон в карман, но тут же вновь выхватил его, торопливо несколько раз нажал кнопки –
– На расстреле Рокотова настаивал лично Брежнев! – торжественным голосом проговорил Исаев.
– Подожди, ты что-то путаешь! – перебил его Петренко. – Казнь состоялась в шестьдесят первом, правильно?! А Генеральным секретарем тогда был Хрущев!
– Все верно! Никита Сергеевич был генсеком. Но решение по особому делу валютчиков принимал по тогдашней системе Председатель президиума Верховного Совета СССР. А им в тот момент был Брежнев. Это он подписал указ, благодаря которому прокурор опротестовал прежний приговор, а Верховный суд вынес новый – «расстрелять»!
Находившиеся в комнате люди переглянулись.
– Но подождите… – Вишневский выражал общее сомнение. – Кто мстит за эту казнь?!.. Родственники Яна Косого?! Или быть может его солдаты – валютчики низшего ранга – «бегунки», скупавшие доллары и марки у иностранцев на улице Горького или у подъездов интуристовских отелей?!..
– Этого я не знаю… Но скажу больше… В казни Рокотова повинен и гражданин США. Не знаю, жив ли он сейчас…
53.
Количество светло-зеленых долек на индикаторе загрузки непрерывно увеличивалось. Но сотрудник ЦУПа Минц был недоволен.
– Черт, почему обычное письмо так медленно грузится! – выругался он негромко. Так, чтобы не слышали сидевшие через несколько кресел по бокам и в соседних рядах другие сотрудники Центра управления космическими полетами.
– Это не обычное письмо, а письмо из компьютерного центра службы безопасности! – поправил стоявший за спинкой его кресла Ларкин, – тоже сотрудник ЦУПа. – Кто знает, может быть в нем – дурная весть…
– Дурные вести обычно не заставляют себя ждать! – Минц нервно рассмеялся.
Новых зеленых долек не появлялось. Компьютер в очередной раз подвис.
– Что же они там отправили?!.. Не могли сделать этого пораньше…
Все решения по космической станции принимались на самом верху. Минц был уверен – письмо, загружавшееся на его компьютер – лишь копия. Основные адресаты – на верхней ступеньке иерархической лестницы космического ведомства. Никто не верил, что отрывочная фраза одного из космонавтов – Самойленко – «Здесь на корабле…» – проанализированная каким-то особым, таинственным методом, который якобы есть в арсенале спецслужбы, может натолкнуть хоть на какие-то значимые выводы. Все решения по стыковке были уже приняты.
Самойленко вышел на связь после долгого молчания и тут же опять отключился. Помимо голоса были слышны некоторые
– Этот американец… Джонсон, – голос Ларкина отвлек Минца от тоскливых раздумий. – Ведь компьютер контролировал он. И проверял систему… А это отключение связи…
– К чему ты клонишь?
– Что если вредительство находится совсем не с той стороны, с которой мы предполагаем?.. Если тайна не в корабле, а в самой станции?..
– В принципе Джонсон мог запороть две стыковки… Но зачем это американцам? Чтобы погубить проект? Вряд ли… Вот оно! Загрузилось!.. – Минц прильнул к экрану ноутбука – в иконке темным фоном было выделено полученное письмо.
– Что?! Что там?.. – близорукий Ларкин из-за спины коллеги не мог разобрать открывшийся текст.
Быстро пробежав строки глазами, Минц обернулся, тихо проговорил:
– Их программа определила – на «Союзе» серьезная беда, причиной которой является кто-то из экипажа!.. Я же тебе говорил – американец здесь не при чем!..
Где-то внизу, у самой ступени ровным светом горел красный огонек, – маленькая точка, размером не больше спичечной головки. Рубцов мог поклясться: несколько секунд назад ее не было.
Точка вспыхнула в полночь…
Его охватила паника. Привлеченный дьявольским огоньком, по замыслу устроителей этого чудовищного спектакля он схватится за точку… Что это?! Взрыватель бомбы? Радиоактивный изотоп?..
Антон покрылся ледяной испариной. «Бежать!»
Он словно прирос к ступеням. Красный огонек заворожил его…
Первая волна паники отхлынула. «Очнись! Приди в себя!..» – прошептал внутренний голос. Рубцов всмотрелся в красную точку. Различил, – этого он не видел, когда страх застилал глаза: она покоилась на каком-то прямоугольничке со словно бы срезанным уголком. Эта форма ему что-то напоминала… Размер…
Красная точка засветилась ярче, словно вкладывая в это кровавое сияние последние силы. И вдруг погасла.
Полная темнота… Слабое свечение, – Антон оживил дисплей мобильника, аккуратным движением поднял со ступеньки SIM-карту. Оторвал маячок, прикрепленный к ней скотчем.
Сняв со своего телефона заднюю крышечку, поддел и вынул аккумулятор, сдвинул локер, вынул симку, сунул в карман. На освободившееся место вставил ту, которую ему подбросили, защелкнул аккумулятор.
Мобильник начал играть мелодию вызова еще до того, как он вставил в полозья заднюю крышечку.
Машинально бросил взгляд на дисплей…
Номер был незнаком, но подбор цифр говорил о многом. Сердце опять забилось, как пришпоренное.
Старый московский двор. Маленькая детская площадка с качелями. Гаспарян уже был здесь.
На этот раз он спрятался за контейнером со строительным мусором, – тот стоял возле подъезда. Отсюда хорошо виден Мацыгинский дом.
Допрос, учиненный Холмогоровым: по глазам, по странно дергавшемуся лицу агента проницательный Гаспарян понял – то, что ему кажется в истории важным, офицера безопасности не интересует. Кажется больными фантазиями.