Ставок больше нет
Шрифт:
Попытка займа у соседей бесславно провалилась. Никто ей денег не дал – и без того должна всем поголовно. А Ильинична, старуха из однокомнатной квартиры напротив, еще и воспитывать попыталась:
– Ах, Леночка, да как ты так можешь! Ах, Леночка, да видела бы тебя твоя мама, она бы еще раз умерла!
Послав старуху куда подальше, Ленка вернулась к себе. Мама... Не "вмазанная", Ленка не могла вспоминать о ней без слез. Внезапная смерть матери стала для нее тяжелейшим ударом, вынести который она была просто не в
Часами валялась на диване, тупо глядя в потолок, и думала, думала, думала. Она осунулась и исхудала, всерьез начала задумываться о самоубийстве. И вот тут нашлись доброхоты, помогли.
Ленку посадил на иглу сосед Левка, наркоман с большим стажем. То, что она испытала после первого укола, не поддается никакому описанию. Эйфория, радость, счастье переполняли ее. Все проблемы, большие и малые, отступили прочь.
А возвращение с небес на землю оказалось таким безрадостным и отвратительным, что Ленка даже расплакалась. За то небольшое время, что она "отсутствовала", окружающий мир изменился. Стал отвратительно грязным и блеклым, растеряв где-то все свои краски. А Левка предложил еще одну дозу, которая тут же все исправила, все вернула на свои места и позволила ей ощутить всю прелесть и радость жизни.
Теперь-то она понимает, что, "помогая" ей, Левка в первую очередь думал о себе. А тогда она была ему так благодарна.
Они стали жить вместе, потихонечку "прокалывая" все то, что ее мама наживала долгими годами честного труда. Потом "ушла" и доставшаяся в наследство двухкомнатная квартира.
Когда закончились деньги и вещи, Ленка уже плотно сидела на игле. Не соскочить. По крайней мере, самой. А обращаться к ментам или к наркологам – стремно, как внушал ей все тот же Левка. И нуждающаяся в деньгах девушка пошла, как это говорили раньше, на панель.
Левка ей помогал – защищал от бандитов и просто наглых беспредельщиков, желающих получить сладенького на халяву, договаривался с ментами, многих из которых знал по именам и с которыми общался запросто, как со своими кентами-нарколыгами. Короче, Левка стал ее сутенером.
Через некоторое время Левку посадили – взяли на карманной краже. Суд, с учетом хронической наркомании, которую выявила наркологическая экспертиза, дал ему три года с лечением в специализированной колонии. Ленка осталась одна.
Пришлось выходить на "бетонку" – место сбора красногорских, далеко не валютных, проституток. Там, кстати, она и познакомилась с Ломом и Маном. Они "сняли" ее одну на двоих и хотели отобрать потом честным трудом заработанные деньги. Но только Ленка, чувствовавшая приближение "кумара", оборонялась отчаяннее, чем это делает защищающая котят кошка. И победила, распахав Ману всю физиономию. Досталось и Лому, который именно после этого почему-то на нее "запал". Так и возник этот
Когда Ленке предложили принять участие в похищении человека, она не особенно задумывалась и колебалась – согласилась сразу. Ей пообещали денег – долю с выкупа.
Деньги, по нынешним временам, небольшие, и на всю жизнь, до седых волос, ей бы их, разумеется, не хватило. Но вот на тот срок, что ей оставался, обещанной суммы было бы вполне достаточно. Она не строила иллюзий – век наркомана короток. Разрушается печень, разжижается мозг, организм отказывается продолжать жить – и ее конец был не за горами. Так не лучше ли прожить эти месяцы в свое удовольствие, полностью затаренной наркотой?
А вот сейчас друзья и благодетели потерялись. Ленка чуть не заплакала от досады.
Но только делать было нечего. Деньги были нужны – край! И, с трудом дождавшись темноты, Ленка вышла на "бетонку":
По темноте – так это потому, что со времен "работы" с Левкой она изрядно подрастеряла "товарный" вид, пообносилась и исхудала, стала похожа на ободранную бродячую кошку. Вряд ли серьезный клиент мог на нее позариться при свете. А ночью все кошки серы. Даже бродячие.
И надо же было такому случиться, что именно в это время областное УВД проводило рейд по борьбе с проституцией!
Так или иначе, но только Ленка попала в облаву вместе со многими своими товарками. Бесцеремонные и грубоватые омоновцы забросили ее в "уазик" соответствующей раскраски, несмотря на попытки укусить кого-нибудь из них и громкие вопли о беременности – дежурной "отмазки" любой уважающей себя проститутки или наркоманки.
Но только это было еще не самым страшным. Намного хуже оказалось другое.
Ленке захотелось лечь и умереть прямо здесь, у стола оперативника из группы разбора, когда, подняв глаза на нее, тот вдруг неуверенно спросил:
– Лена? Это... ты?!
Он очень изменился – вырос, возмужал, раздался в плечах. Даже усики отпустил. Но все равно остался узнаваем. Это был ее одноклассник, Вовка Решетилов.
Они вместе учились до восьмого класса. И не только учились. Наверное, между ними было что-то большее. Какое-то детское, еще не сформировавшееся окончательно, чувство. Ходили в кино и в парк, ели мороженое, смеялись чему-то такому, что сейчас безвозвратно ушло из ее жизни.
Потом родители Вовки переехали. И он, разумеется, вместе с ними. Звонил пару раз, приезжал как-то. Но новая школа, новые впечатления, новые знакомства. Так они и потерялись.
Встретить его здесь, в управлении, было для Ленки полной неожиданностью. Да и сам Вовка растерялся. Глядя на нее расширенными от удивления глазами, он глупо бормотал:
– Как же так?! Они уже что, совсем озверели?! Кого ни попадя прямо на улицах хватают!..
– Ты это о ком, начальничек? – нарочито развязным тоном спросила она.