Стая
Шрифт:
— Ты в первый раз тоже блевала, — заметил Йохансон.
— А ты нет?
— Нет! — Йохансон клятвенно воздел ладонь. — Можешь навести справки. Я не страдаю морской болезнью.
— Отлично. — Лунд вытащила бумажку с нацарапанным интернетным адресом и положила перед Йохансоном. — Тогда ты можешь немедленно отправиться в Гренландское море. Там сейчас плавает один знакомый Бормана. Его зовут Бауэр.
— Лукас Бауэр?
— Ты его знаешь?
— Припоминаю один конгресс в Осло несколько лет назад. Он делал доклад. Кажется, он занимается морскими течениями.
— Он
— И он, значит, сейчас в Гренландии?
— Уже несколько недель, — сказала Лунд. — Но ты прав насчёт его работы с морскими течениями. Он проводит измерения. Очередной кандидат в твоих поисках червей.
Действительно, в районе Гренландии залегали мощные месторождения метана.
— А как продвигается Скауген? — спросил он.
— Тяжело. — Лунд покачала головой. — Он сейчас не может действовать в открытую, на него надели намордник, если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Кто? Его начальство?
— «Статойл» — государственная компания. Надо ли мне выражаться яснее?
— Значит, он ничего не узнает, — констатировал Йохансон.
Лунд вздохнула.
— Другие ведь не дураки. Они видят, когда кто-то хочет выкачать из них информацию, не делясь своей, и у них есть собственный кодекс молчания.
— Я тебе это предсказывал.
— Да, опять ты оказался прозорлив.
Снаружи послышались шаги. В дверь просунул голову один из людей Хвистендаля.
— В конференц-зал, — сказал он.
— Когда?
— Сейчас же. Появились новые данные.
Йохансон и Лунд переглянулись. В их глазах стояло пугливое ожидание того, что они в принципе уже знали. Йохансон захлопнул ноутбук, и они спустились на главную палубу. По стёклам иллюминаторов стекал дождь.
Борман упёрся в стол костяшками пальцев.
— До сих пор мы наблюдали одну и ту же ситуацию вдоль всего материкового склона, — сказал он. — Море насыщено метаном. Наши результаты полностью согласуются с результатами «Торвальдсона», колебания есть, но в целом та же картина. — Он сделал паузу. — Я не хочу долго распространяться об этом. А если совсем коротко, то скажу так: что-то начинает основательно дестабилизировать гидрат.
Никто не пошевелился, никто ничего не сказал. Все молча смотрели на него и ждали.
Потом наперебой заговорили статойловцы.
— Что это значит?
— Гидрат метана распадается? Но вы же говорили, что черви не могут дестабилизировать лёд!
— Отмечается ли нагрев воды? Без нагрева…
— Какие последствия?..
— Прошу вас! — Борман поднял руку. — Я по-прежнему убеждён, что эти черви не могут причинить серьёзного вреда. С другой стороны, мы вынуждены утверждать, что разложение льда началось только с их появлением.
— Очень содержательно, — пробормотал Стоун.
— Как долго продолжается этот процесс? — спросила Лунд.
— Мы посмотрели результаты предыдущего выхода «Торвальдсона» в море, это было несколько недель назад, — ответил Борман. Он старался выдерживать спокойный тон. — Тогда вы впервые наткнулись
— Что же случилось? — спросил Стоун. — Разве внизу стало теплее?
— Нет. — Борман покачал головой. — Окно стабильности не изменилось. Если метан выступает, это может указывать только на глубинные процессы в осадочном слое. В любом случае глубже, чем эти черви могут пробуриться.
— Откуда вы это знаете?
— Мы убедились… — Борман осёкся. — С помощью доктора Йохансона мы убедились, что эти животные без кислорода погибают. Они успевают проникнуть лишь на несколько метров в глубину.
— Это результаты из симулятора, — пренебрежительно сказал Стоун. Кажется, он нашёл себе в лице Бормана нового излюбленного врага.
— Если вода не становится теплее, то, может, морское дно? — предположил Йохансон.
— Из-за вулканизма?
— Это всего лишь идея.
— Убедительная идея. Но не в этой местности.
— Но ведь то, что едят эти черви, может попасть в воду?
— Не в таких количествах. Для этого они должны добраться до свободного газа или быть в состоянии растопить имеющийся гидрат.
— Но они не могут добраться до свободного газа, — упрямо настаивал Стоун. — Я вижу это следующим образом. Червь выделяет энергию и теплоту. Каждое живое существо отдаёт тепло. От этого тает верхний слой, всего несколько сантиметров, но этого достаточно…
— Температура тела глубоководных существ равна температуре окружающей среды, — холодно заметил Борман.
— И всё-таки, если…
— Клиффорд! — Хвистендаль положил ладонь на руку руководителя проекта. Это казалось жестом дружелюбия, но Йохансон почувствовал, что Стоун получил отчётливое предостережение. — Почему бы нам не подождать следующих исследований?
Стоун уставился в пол. Снова воцарилось молчание.
— И какие могут быть последствия, если выделение метана не прекратится? — спросила Лунд.
— Есть несколько сценариев, — сказал Борман. — Наука описывает явления, в ходе которых все гидратные поля попросту исчезают. Они растворяются, примерно в течение года. Может быть, именно это и происходит, и возможно, процесс запустили черви. В этом случае в ближайшие месяцы в атмосферу Норвегии попадёт много метана.
— Метановый шок, как пятьдесят пять миллионов лет назад?
— Нет, для этого его маловато. Ещё раз, я не хочу предаваться домыслам. Но, с другой стороны, я не могу представить, чтобы этот процесс продолжался бесконечно без уменьшения давления или без роста температуры, а мы не отмечаем ни того, ни другого. В ближайшие часы мы отправим вниз видеогрейфер. Может, он что-нибудь прояснит. Я благодарю всех за участие.
С этими словами он вышел из конференц-зала.
Йохансон написал Лукасу Бауэру на его судно. Постепенно он начинал чувствовать себя следователем: видели ли вы этого червя? Могли бы вы описать его? Если бы вы встретили его вновь, смогли бы вы его опознать среди других червей на очной ставке? Действительно ли этот червь вырвал сумочку из рук старой дамы? Следующая инстанция заслушает ваши показания.