Стая
Шрифт:
— Не нравится — слазь, — предложил Бьерн.
— Нет, я так… Сболтнула… — Ее голос не дрожал, взгляд скользил по утекающему от дороги мелколесью.
— Так не болтай, — Бьерн слегка стукнул пятками лошадиные бока, отъехал от телеги, в которой покачивалась притка. Вслушиваясь в чавканье копыт по разъеденной дождями болотной грязи, вдруг подумал, что притка наблюдательна не по годам.
— Не по годам… — повторил задумчиво.
Айше было хорошо при Бьерне. После той, первой, встречи он редко лез к ней с расспросами, но всегда приказывал своим людям давать ей хоть немного еды и не гнал ночью из телеги, позволяя прикрываться тележными шкурами. Когда все засыпали и даже лошади, шумно вздыхая, видели свои лошадиные сны, Айша глазела в рябое от звездных дыр небо и думала о доме, так скоро исчезнувшем из ее жизни, и о брате, которого никогда не видела, но о котором часто говорил дед. Брат, как и многие другие старшие, ушел из Затони еще
10
Вампир, мертвец, встающий из могилы и питающийся чужой кровью.
11
Князь Ладоги, реальный персонаж (Карамзин. «Предания веков»).
12
Находники — те, кто нападает, приходит, грабит я уходит.
А еще, когда она была совсем маленькой и не слушалась, дед обещал:
— Ох, вот уйдешь из дома, побродишь по миру, так вспомянешь деда, пожалеешь, что проказничала. И будешь поминать-жалеть, покуда найдешь того, кто тебе назначен.
— Я не уйду — возражала Айша. — Я не хочу уходить. И бродить по миру не хочу!
— Хочешь — не хочешь, а доля твоя такая.
— А кто мне назначен? — не унималась она. — Я полюблю его?
Тогда Айша много слышала о любви от старших сестер. Они только и делали, что стрекотали — кто кого любит, а кто кого нет. Как это — любить — Айша не знала. Но полагала, что приятно.
— Полюбишь? — Дед кхекал в кулак, утирал бороду. — Нет, пожалуй, не так… Вот узнаешь — это вернее…
— Как узнаю?
— Белая [13] отойдет от его левого плеча, уступая тебе дорогу, и ты сама станешь ею, — голос деда понемногу слабел, беседа с дотошной внучкой утомляла старика.
Дед был очень-очень стар, частенько заговаривался, но Айше нравились его странные речи. Слушала деда и, казалось, видела свое будущее, только неясно, словно в дымке… Кое-что из его предсказаний сбылось — ведь шла нынче Айша по белу свету да поминала деда, жалея, что не слушалась тогда…
13
В славянской мифологии Белая женщина — предвестница скорой смерти. Так же славяне полагали, что смерть постоянно сопровождает человека в течение всей его жизни, находясь за его левым плечом.
Жаловаться на долю Айше не хотелось, поэтому она старалась не плакать и не вспоминать о родичах. Тряслась в телеге, смотрела по ночам в звездное небо, слушала разговоры воев [14] , ходила за водой для лошадей. Иногда присаживалась к походному костру, придвигалась поближе к Бьерну, ощущая, как по всему телу разбегается мягкое, ласковое тепло. Блики пламени прыгали по лицу Бьерна, выхватывали из темноты его прямой нос, острый подбородок, высокие скулы. Гладили кажущиеся в дневном свете жесткими губы. Сплетенные в множество косиц черные волосы ручными змеями струились по его плечам. Однажды Айша украдкой коснулась одной из этих змей — совсем немного, лишь кончиками пальцев, — и по коже побежали мурашки, опаляя щеки жгучим румянцем, бросая в пот, будто впрямь от змеиного укуса.
14
Старое славянское название воинов.
Бьерн редко говорил и еще реже улыбался, но он не казался Айше строгим или суровым. В нем было нечто, родственное ей самой, — странное одиночество, отдаляющее их обоих от остального обозного люда. К своему одиночеству Айша привыкла — уже не страдала от него, не рвала душу воспоминаниями. А к одиночеству Бьерна привыкнуть не могла. Хотелось подойти к нему, сказать что-нибудь такое, чтоб он узнал, почувствовал, что она — такая же, что она все понимает. Но не подходила, А если подходила, то язык прилипал к глотке, движения
Изредка Бьерн покидал обоз. Иногда он уходил не один — брал с собой Тортлава или Слатича. Первый нравился Айше — молодой, румяный, стройный с ровной короткой бородкой и вьющимися кудрями до плеч. Когда в пути становилось уж совсем муторно, Тортлав пел разные сказы, то свои, северные, то уже ставшие варягу родными словенские. Голос у него был густой и сочный, как патока. Казалось, даже лошади прислушиваются к его песням и идут резвее. Про Слатича Айша мало что могла сказать. Молчаливый, могучий, как столетний дуб, с руками-лопатами и рыжей, переплетенной в косицы бородой, Слатич казался ленивым и медлительным. Зато предан был Бьерну, как пес, вскормленный из его рук.
Перед отъездом Бьерн натягивал поверх рубахи тонкую кольчугу, брал короткий топорик и два больших ножа. Слатич вооружался мечом, Тортлав водружал за спину лук, щит и колчан со стрелами.
Айша обычно оставалась в обозе. Стояла у последней телеги, которая стала ей чуть ли не домом, смотрела, как они уходят — пружинисто, ловко, как скользят, исчезая в зарослях, будто лесные кошки, выпущенные на волю нерадивым охотником. Без Бьерна ей было плохо, грустно, и, не в силах понять свою грусть, она тосковала еще больше…
Она уже знала, почему Бьернов обоз такой странный, и знала, что Бьерн, как и его отец, родом из далекой страны за морем, где в высоких скалах плещутся темные воды фьордов [15] и загадочный лес с колдовским названием Маркир скрывает в себе курганы павших в междоусобицах воинов. Когда-то Бьерн сражался вместе с отцом в этой стране. Вои в обозе болтали, что он был хитер и очень терпелив, как опытный охотник, выслеживающий добычу. Потом какой-то злой конунг [16] , — Айша знала, что так называют князя урманы [17] , — убил конунга, которому служил Бьерн и его отец. Они бежали к Гостомыслу в Альдогу. Там тоже воевали, но уже против своих, приходящих с моря. За верную службу Гостомысл отдал Горму все Приболотье. Горм обосновался в самой сухой его части — в Заморье. И Бьерн с ним… Но в нынешнем теплом березозоле [18] реки вскрылись раньше срока и лед с залива сошел тоже раньше срока, пропустив к Альдоге незваных гостей — сородичей Бьерна. Была страшная битва. После той битвы Гостомысл и позвал к себе Бьерна. А зачем — знали лишь сам Бьерн да его отец Горм…
15
Узкие глубокие морские заливы с высокими и крутыми скалистыми берегами.
16
Король в древних скандинавских странах. В силу большой раздробленности, вVIII —IX вв. конунгов в Норвегии было очень много.
17
Норманны (славянское)
18
Апрель.
Притке было все равно, зачем варяг идет в Альдогу. Важно было, что он не гонит ее, позволяя шагать подле каурой лошадки, греться у костра, спать в телеге, просто быть рядом… Однажды Айше приснилось, будто на обоз напал какой-то странный косматый зверь. Огромный, с клыкастой оскаленной мордой, он внезапно выскочил из леса, окружающего спящий обоз. Зверь походил на волка, только слишком большого и сильного. За ним в темноте кустов бродили такие же звери — его сородичи, его стая. Но они боялись выходить из леса. Зато первый — черный, с бурыми подпалинами на боках — перепрыгнул через догорающие угли костра, опрокинул телегу, где спала жена обозного старосты Рейнара. Длинный хвост зверя взметнул в ночное небо яркие всполохи искр. Чудовище раскрыло красную, как уголья костра, пасть, длинные клыки вонзились в плечо женщины, вырвали из него клок мяса. Косматая шерсть зверя стала влажной от крови. Айша хотела помочь жене Рейнара, но зверь, почуяв ее движение, метнулся к ней. Из его пасти жарко пахнуло гниющей плотью, маленькие, заблудившиеся в шерсти глазки вспыхнули ровным синим огнем. Чудище прыгнуло…
— Нет!!! — выставляя вперед руки, закричала Айша. — Нет!!!
— Тише…
Сон прервался. Чудовище вдруг стало Бьерном… Варяг склонился над телегой, тряс притку за плечо, сказал:
— Тише. Людей перебудишь.
Ночной кошмар отступил. Окончательно проснувшись, Айша села, вытерла со лба пот.
— Все? — спросил Бьерн.
Она кивнула, натянула на плечи шкуру, принялась слезать с телеги. Путаясь в тяжелых меховых складках, пояснила:
— Плохие сны. Пойду слать к костру. Огонь гонит все плохое.