Стажёр #2

Хонихоев Виталий

– - А ведь был напряженный момент, да? Когда ты сказал что они могут покинуть корабль. Все еще могут...

– - Не было никакого момента.
– буркнул епископ вслух - здесь никто не мог его услышать и он мог говорить с искином без опаснения что его сочтут помешанным.

– - Не веришь ты в человечество, Альмо.
– сказал Сигма Пять: - циник ты и манипулятор. Я уверен что никто из этих мальчиков и не подумал бы отступить от миссии и вернуться на твоем корабле.

– - Я тоже был уверен.
– вздохнул Альмо и помассировал ноющие виски: - тоже был уверен. Но этого мало. Моей уверенности мало.

– - Поэтому ты заставил послушника выступить с речью именно в этот момент?
– с ехидством заметил Сигма

Пять. Епископ стиснул зубы. Он давно привык что скрыть что-либо от симбионта не удастся, тот видит и слышит и даже чувствует все, что видит, слышит и чувствует носитель. Поэтому конечно Сигма Пять слышал как он остановил в коридоре Мости, самого преданного и самоотверженного из послушников и дал ему листок со словами. Но он не понимает одной простой вещи - что у человека бывают минуты и секунды слабости о которых он впоследствии пожалеет. И в такие моменты важно услышать слово, которое наставит тебя на путь истинный. Впрочем, Сигма Пять называет это манипуляцией.

– - Изыди, Сигма Пять.
– сказал епископ, ставя точку в разговоре. В конце концов он тут хозяин.

– - Как скажешь, Альмо. Как скажешь...
– прошелестел голос в голове и утих, оставив после себя пустоту сомнений. Епископ привык к этой пустоте. Привык к сомнениям. К чему он никак не мог привыкнуть, так это к мигрени, терзающей его голову. Он потер виски, достал из кармана пилотного комбеза блистер с обезболивающим и принял одну таблетку. Он сделал что мог. Дальнейшее зависит от того, какие кости выкинет судьба.

Трое мужчин в костюмах высшей биологической защиты стояли в бронированной камере, отделенной от жилых отсеков корабля тремя герметичными стальными дверьми и одной лепестковой дифрагмой, с лепестками острыми как бритва - на случай если возникнет необходимость очень срочно отделить содержимое камеры и выстрелить в открытый космос со скоростью противокорабельной торпеды. Но сейчас все эти двери и перегородки были открыты, молочно-белое стекло капсулы разбито, а по полу от капсулы и в сторону коридора в жилые отсеки вел ярко-зеленый след, так, словно туда прополз огромный слизняк.

– Так.
– сказал Волак и прочистил горло, прокашлявшись. Проклятый костюм мешал ему, нос жутко чесался, а еще он потел, потел каждый раз, влезая в эту резиново-пластиковую душегубку. И еще он был труп. С того самого момента как по корабля разнеслись первые звуки сирены, замигали красные лампы и ровный голос корабельного компьютера произнес - Биологическая тревога! Высшая степень опасности!

С этого самого момента Волак был мертв. Он уже не боялся. И не надеялся, что все обойдется. Только немного переживал, что там, за границей Карантина его ждут дочка Ванда и двое внуков, и что мальчики обязательно расстроятся, если он не вернется к праздникам. А он к праздникам не вернется, это было совершенно опредленно. Если за границей Карантина ты поймал заразу, то лучше тебе не возвращаться. Потому что тот, кто принесет к обитаемым мирам Красную Чуму или Хозяев - будет проклят на веки веков. Прошлый раз человечество едва уцелело, что будет если зараза вырвется на волю, в многомиллиардные города-планеты вроде Прайма или Нью-Москоу - даже подумать страшно. Говорят что у сталкеров - контрабандистов есть что-то вроде кодекса Чести, и что если на корабле во время полета из-за границы кто-то чихнет не так, то суровые бродяги космических просторов сразу же запирались в своих каютах, молились и направляли свои корабли в ближайшую звезду. Чушь собачья. Выдумки романтиков, насмотревшихся голофильмов про подвиги космических пиратов и звездных принцев. Волак и сам не раз возвращался из-за границы Карантина с болячками всех мастей - начиная от мозоли и до белой горячки, и никто и не почесался. Потому что чушь. Потому что ближайщие планеты к границе по сто раз уже хоженные и выжженые нейродеструкторами

Ордена столько же раз. Но сейчас все было по другому. Они взяли на свой корабль что-то, что очень хотел Орден. И это что-то только что взломало все двери и перегородки и уползло в жилые отсеки, оставляя за собой маслянистый светло-зеленый след.

– - Думаю надо ребят предупредить...
– пробормотал эспер, глядя вниз, на жирные маслянистые комки и сгустки в широкой полосе слизи.

– - Постой. Уровень биологической защиты 'А'. Все сидят по своим каютам, одев комбинезоны и подперев дверь табуреткой. Пусть там и сидят, пока мы не поймем что происходит.
– сказал Волак, метнув быстрый взгляд на Амадея. Босс стоял рядом и подавленно смотрел на разбитую капсулу и слизистый след.

– - Так.
– сказал Волак, убедившись что Амадей не собирается выходить из шокового состояния: - Что тут произошло? Еще раз, четко, внятно и раздельно. И без твоих штучек, эсперовских... и так ничего не понятно.

– - Когда босс разрешил мне подключиться к капсуле я пришел сюда и увидел... вот.
– Эйден показал на творящееся вокруг безобразие.

– - Постой. Амадей разрешил тебе ковыряться в этой штуковине?

– - Да.
– Эйден тоже пребывал в состоянии шока и удержался от своих обычных саркастических замечаний.

– - Так.
– Волак посмотрел на Амадея и покачал головой. Тот все еще не мог сфокусировать взгляд и обалдело хихикал, глядя на светло-зеленую слизь.

– - Ты дышал ... этим воздухом?
– спросил Волак Эйдена. Эспер поднял голову в громоздком шлеме комбинезона и встретился взглядом с старым советником.

– - А как ты думаешь?
– спросил он, практически не разжимая зубов: - как ты думаешь, старик?!

– - Я думаю что тебе надо изолировать прямо сейчас. Может быть это не чума. Может быть это Хозяева? Вернее - Хозяин.
– Волак ткнул пальцем в пол, в эту слизкую мерзость.

– - Да заткнитесь вы уже! Оба!
– не выдержал наконец Амадей: - Оба! Волак, старая тупица, включи голову! Не входил он сюда! Вон, окно наблюдения, сверху.

– - А?
– Волак проследил за взглядом Амадея. Точно. Эйден зашел сверху, он был в изолированной зоне, сверху, сквозь бронестекло увидел взломанные двери и разбирую капсулу. Но это значит что эта штуковина взломала двери и выползла в жилую зону не пятнадцать минут назад. Она могла выползти и час назад. И два. И когда корабль только начал отрываться от поверхности этой проклятой планеты. И еще это значит что вероятней всего они трое, а также те кто находились на вахте, в рубке и у приборов, в изолированной рабочей части. Те же, кто отдыхал, находился в жилом модуле, в кают-компании, на камбузе, в каютах - могли быть заражены. Они переглянулись. Все трое. Замолчали.

– - Надо это проверить.
– наконец прервал молчание Амадей: - быстро.

– - Я уже проверил.
– сказал Эйден: - вот.
– он достал свой планшет и высветил на нем схему воздухоснабжения корабля.

– - Изолированная рабочая зона - вот. Жилые модули - вот. Вскрытие камеры и потоки воздуха... вот и вот...
– на экране планшета взвихрились потоки воздуха, для наглядности выкрашенные в красный цвет. Амадей и советник Волак затая дыхание следили как вся жилая зона медленно но верно окрашивалась в красный цвет.

– - Но.. это же ничего не значит, верно?
– сказал Эйден, заглядывая им в глаза: - не факт что зараза вообще по воздуху распространяется, да? Никакая капельная инфекция фильтра не выдержит а у нас система очистки многоканальная.

– - Значит так. Надо связаться с рубкой. Запечатать жилые модули. Никого оттуда не выпускать и составить список тех, кто ... там остался. Выдать всем, кто был на дежурстве в рабочей зоне оружие. И... у нас еще есть боевые скафандры?

– - Есть. Три штуки, правда одному ногу подвернули во время погрузки.
– кивнул Волак.