Стажировка богини
Шрифт:
Он был абсолютно прав, когда думал, что Фэй способна сделать ему очень и очень больно. Если вспомнить, она и раньше это делала… Никто, кроме неё не мог так глубоко его задеть и буквально утопить в отчаянии и боли. Хуже того, теперь с ним не было Аи, которая помогла бы пережить сложный период и залечить раны.
— Какой же паршивый расклад, тёмные боги всё побери! Только я решила, что наконец-то у меня всё получилось, и тут снова ты. Да даже толпа спятивших от течной самки кобелей была бы не так ужасна. Как же от тебя теперь избавиться? Наставник говорил, что уничтожить не
Наверное, у любой боли есть предел. Странно было слушать рассуждения Фэй о его уничтожении, ощущать её непримиримость и неприятие, ведь раньше она его спасала.
Во внутренней тёмной глубине словно оборвалась до предела натянутая струна, и его накрыло леденящей душу яростью.
Фэй вздрогнула, словно выныривая на поверхность и отряхиваясь от воды, испуганно обернулась к нему, но было уже поздно. Сибилл схватил её за запястье и дёрнул на себя.
Они сцепились, как когда-то в далёком детстве, катаясь по каменному дну пещеры. Вот только теперь Сибилл неожиданно для самого себя оказался сильнее. Ему даже не требовалось изворачиваться и хитрить, чтобы оказываться сверху. И чем дольше они боролись, тем сильнее он становился. Фэй примятая его телом тяжело дыша в последний раз лязгнула зубами у самой морды, но Сибилл сильнее надавил на тонкую в его лапе шею.
— Не могу обещать толпы кобелей. Но одним точно обеспечу, — мурлыкнул он в нервно дёрнувшееся ухо. Собственный хвост нервно бил по бокал и бёдрам. Он слишком хорошо ощущал все изгибы ничем не прикрытого тела Фэй, помнил, какого это — обладать ею.
От Фэй потянуло страхом, и она предприняла новую попытку вывернуться из его хватки. Кажется, тумаков и болезненных укусов они оставили друг другу поровну. Сибилл теперь чувствовал не только злость и азарт, но и возбуждение. В такой близости от всё ещё пахшей им Фэй становилось сложнее сосредоточиться на чём-либо, кроме того, что он хочет её как самку.
Ему удалось надёжно перехватить норовившие выцарапать ему глаза передние лапы и наконец полностью обездвижить удивлённо распахнувшую глаза Фэй.
— Будешь мр-моей. Ты сама на меня на-мр-бросилась… Мр-разом больше, мр-разом меньше, — желая сделать так же больно, как она ему, шепнул он в ухо, которое тут же прикусил.
Безнадёжно дёрнувшись под ним, и лишь сильнее раззадоривая, Фэй посмотрела с такой незамутнённой ненавистью, что сердце неистово зашлось, разгоняя по телу волны новой отравляющей муки. Всё уже было очень плохо. И Сибилл лизнул её в нос. За что, чуть не лишившись языка.
Хрипло рассмеявшись, он гибко потёрся об неё всем своим разгорячённым телом. Фэй вдруг зажмурилась и задрожала, источая запах отвращения и отчаяния, разлившиеся на языке горечью. Мучительные укусы совести и любви, хотелось счесать с себя как приставшие к шерсти колючки.
Боль в груди вышла на новый уровень и стала нестерпимой, когда Сибилл, не веря себе, впервые увидел в уголках глаз Фэй слёзы. Он попытался слизать их, но она мотнула головой и посмотрела на него с острой, ранящей ненавистью.
— Никогда тебя не прощу! — даже её голос дрожал, словно пламя свечи на ветру.
И эти слова обожгли душу неправильностью и непоправимостью
Запах Фэй всё больше тяжелел от отчаяния и душевной муки. Золотые глаза переполнились влагой, и Фэй всхлипнула. Для Сибилла это прозвучало так же страшно, как выстрел или взрыв, он немедленно скатился с неё, а Фэй получив свободу, швырнула в него шкуру рептилии, в которой пришла, и метнулась к выходу из пещеры.
Свой первый порыв рвануть за ней Сибилл сдержал. Фэй слишком сильно разозлилась и не станет слушать. Она больше не доверяет ему и считает опасным. Не было ни малейшего шанса, что сейчас она примет его обратно.
Вместо безумных метаний следовало успокоиться и хорошенько всё обдумать.
В этот раз Фэй как никогда повела себя странно. Хотя странностей за ней и раньше водилось немало. Сибилл воспринимал это как данность, доверял и сильно не задумывался, но теперь…
У столь яростного отвержения непременно должна была существовать объективная причина. И Сибилл решил, что обязательно докопается до истины. Вот только придётся набраться терпения.
По реакции Фэй можно было с уверенностью утверждать, что перемещение Сибилла между мирами зависит исключительно от него самого. Она не может, не хочет и не будет ему в этом помогать. Такие рассуждения наполнили его уверенностью и спокойствием: значит, он всё делает правильно и рано или поздно своего добьётся. Он точно вернёт себе Аи. А Фэй никуда не сможет от него деться, хоть и будет совсем ему не рада.
Кажется, с самого начала, одним своим присутствием, он только и мог, что расстраивать и причинять боль Фэй.
Часть 3
Глава 4. Недальновидная богиня
Оставив позади Сибилла и свой фартук из шкуры рептилии, прикрывавший наготу, Альфэй сбежала не оглядываясь. Её преследовали чувства стыда, запоздалого страха, уязвимости и слабости. Ощущался холод окружавших гор, но он не пугал, а лишь подстёгивал двигаться быстрее и не останавливаться.
Альфэй казалось, что она так и бежала бы до самых Небес. Думать ни о чём не хотелось, но не получалось.
Ещё никого и никогда она не ненавидела так истово. Сибилл предал её самым подлым и отвратительным образом. Он чуть было не ваял её силой… От этих мыслей на душе стало мерзко. Тело колотило крупной дрожью, горький ком встал в горле, а слёзы душили. Но плакать из-за подонка Альфэй не собиралась. Ей ещё не доводилось чувствовать себя такой беспомощность и жалкой.
Изнутри накатывали волны отчаянного гнева. Почему так должно было случиться с ней? В чём она виновата? Что сделала не так? И как защитить себя впредь?
Собственное течное поведение отошло на второй план. У неё была уважительная причина вести себя распущенно. Тем более, никто от неё не отбивался и не просил остановиться. Она точно не насиловала. Альфэй была уверена, что сравнивать её поступок и то, что было после течки нельзя.
А Сибилл… Как она вообще умудрилась принять его за смертного?!
Впрочем, наставник Ли тоже не распознал в нём демона. А теперь эта тварь вдоволь налопалась. Вот куда каждый раз, как в бездонную бочку, утекала её божественная сила — к этому паразиту!