Стеклом по венам течет в кровь
Шрифт:
Ему было бы приятнее, закати она сцену в стиле, оскорбления ее гордости, «как ты посмел обо мне так подумать?» А здесь, ничего, ну нет, так нет, полное безразличие.
От напряжения у него стала раскалываться голова, от жары все волосы cтали мокрые, а по вискам стекали капли пота. Не находил себе места, ещё раз вернулся на дорогу, где ее высадил, свернул по заросшей улочке в сторону полей. Там увидел деревенских мальчишек, которые бегали, доехав до них, заметил, что часть детишек побежала в сторону, располагавшихся стогов свежескошенной травы, туда торопясь стали сбегаться
Дальше побрел пешком, когда подошёл ещё ближе, увидел, как люди столпились и с возгласами обсуждали что-то, все на эмоциях.Среди этих криков и шума, расслышал плач, подошёл ближе, и расслышал: «Змея, змея вот она, уползает, туда, туда». Один мужчина выкрикнул: «Скорую, ядовитая змея!»
Роберт стал пробиваться через толпу, и замер от удивления, когда увидел, что жертвой ядовитой змеи cтала Ана.
Она сидела, на сырой траве с запачканным лицом, глаза ее были полны страха и ужаса. Она практически не плакала, пыталась не кричать от боли и поджав губы, еле выговаривала: «горит, нога горит», - в голосе чувствовалась дрожь.
Женщины хватались за головы в панике, вместо того чтобы оказать хоть какую-то первую помощь. Только один старичок, не растерялся, снял тонкий ремешок с брюк, присел на колено и начал затягивать его на ее правой ноге, немого выше щиколотки. У нее от боли начали выступать, капли пота на лице.
Роберт был в замешательстве, он не знал, что делать в таких ситуациях, куда вести ее, но понимал, что времени ждать нет.
Он подошёл, не сказав ни слова, поднял ее на руки и быстро понёс к машине, осторожно усадил на заднее сиденье, за ним побежал старичок с рюкзаком Аны в руке, сел в машину,они поехали в ближайшую больницу.
Ехали до больницы, примерно, минутдвадцать, но дорога казалась бесконечной, Анауже не в силах была проговаривать, где болит и как, просто стонала. Ноги и руки онемели и похолодели, лицо побледнело, а место укуса начало распухать. Наконец они доехали. Врачи положили ее на носилки и занесли в больницу. Когда ее увозили врачи только и спрашивали, не видела ли она цвет змеи, она ничего не соображала.
Роберт простоял в коридоре несколько часов, не знал, что и думать, эти часы проходили, как дни, только старичок сидел на скамейке и причитал:
– Ничего, успели, сейчас, рану промоют, укол сделают и все. Успели, успели…..
Телефон Роберта разрывался около часа, он либо отклонял, либо не отвечал вообще, тетя и мать засыпали его сообщениями, но он не отвечал.
В итоге не выдержал и ответил на звонок матери, которая строгим голосом посоветовала ему срочно вернуться в город, так как сделка с покупкой земель сорвалась, земли выкупил, какой-то человек, без торгов по первоначальной цене. Ситуация была крайне серьёзной, они упустили дело, к которому готовились около года. Он не знал, как быть.
С одной стороны дело всей жизни его отца, он не мог подвести столько людей, все надеялись на него, а с другой стороны она, эта девушка абсолютно чужая, пострадавшая от своего глупого поступка.
Но он не мог оставить ее здесь,
Врач сообщил, что яд попал в кровеносные сосуды, прилично распространился по организму, лишние передвижения с места на места могут только навредить ей, сутки она должна была находиться под наблюдением врачей.
Он решил не настаивать на ее перевозе в город. Ему стало спокойнее, хоть опасность миновала, но состояние бизнеса ему не давало покоя. Он просидел немного побродил по коридору, чтобы убить время, а старичок побрел домой и звал его с собой, переночевать, но Роберт отказался уходить.
Так прошла ночь, утром он подошёл к врачу, в надежде, что он выпишет ее, но тот отказался, сказал раньше двенадцати часов, не может этого сделать.
Очередной тревожный звонок матери, привёл его в отчаяние, он решил ехать в город. Перед отъездом решил посмотреть на Ану ещё раз, подошёл приоткрыл дверь, палата с шестью койками. Она была единственным пациентом,лежала на крайней кушетке.
У Аны был жар, медсестра ей установила очередную капельницу и вышла. Она лежала одна в мрачной, тёмной палате, что-то шептала временами, волосы у были влажные от температуры, в палате было невыносимо душно. Раму деревянного старого окошка, с которого облупилась желтоватая краска, ветер уносил вправо-влево и каждый раз она ударялась о стену, нарушая гробовую тишину. А коротенькая тюлевая занавеска трепыхалась из стороны в сторону. Рядом с ее кушеткой стоял стул, на немаккуратно была сложена одежда и рюкзак Аны, запачканные землёй, среди всей этой старины и больничных запахов, еле улавливался аромат скошенной травы.
Непреодолимая тревога затаилась в его сердце. Ему все это было так чуждо, ещё раз бросил взор на ее безмятежное лицо, надеясь, что она пришла в себя, но увы. Через мгновенье он ушёл.
В этот момент, когда он поспешно уходил из больницы, думал, что здесь ему не место, все это к нему никак не относится, ему здесь не за чем быть. Он хотел сбежать быстрее и забыть это место. Она тянет его в пропасть ко дну, думал он. Не понятно какое у нее происхождение, ему эти игры с ней не нужны, кругом столько девушек,окружающих его на протяжении вытянутой руки и эта «чужая». С этими мыслями он поспешно сел в машину и уехал без тени сожаления.
Через пару часов он был в городе. Первым делом направился в офис, решить срочные дела, которые шли не важно, непонятно кто и зачем выкупил все до одной земли, не оставив ему ни единого шанса. Более-менее завершив дела, в три часа дня, вернулся домой.
Настроение было бодрее, чем утром, обнял и поцеловал маму, как обычно, но в этот раз обнимал крепче и дольше, будто не видел года.
Отношения у них были тёплые, они редко говорили или обсуждали какие-то темы, но поддержки друг у друга у них было достаточно, им не нужно было, что-то говорить или объяснять, они понимали друг друга по взгляду и настроению, без лишних слов и эмоций.