Стекловата
Шрифт:
Павел откинулся на спинку дивана и стал ждать.
— У меня тут Сонька четвёртая (1) есть, — сообщил Тимур. — Можем в Фифу 17 закатать.
— А давай, — согласился Бродский.
Все эти спортивные симуляторы ему не особо нравились, ведь в его жизни есть только одна игра, и имя ей — «Дота 2»…
Кузьмин включил консоль и вставил диск с «FIFA 17». Павел в неё никогда не играл, но в раннем детстве у него был опыт игры на Playstation 3. Только вот было это очень давно.
— Я беру «Барсу», — сразу же сказал Тимур.
—
— Эль класико! — воскликнул Кузьмин.
— Ага! Ха-ха! — засмеялся Бродский.
Они начали играть и первый тайм Павел просто разбирался в управлении и механиках игры. Было непросто, так как FIFA 17 очень сильно отличалась от FIFA 09, в которую он играл когда-то давно, в раннем детстве.
Ему вспомнилось, как он ходил в Playstation-клуб после школы, оставляя там деньги, сэкономленные на обедах. Экономия на обедах, кстати говоря, никак не влияла на его комплекцию — он просто вдоволь отжирался чуть позже, дома.
— Играешь ты, как калека, — усмехнулся Тимур.
— Да я в футбол не особо, — отмахнулся Павел.
Он начал ощущать что-то странное. По его телу будто бы начали идти волны, незаметно проникающие в сознание. Он начал прислушиваться к этому ощущению и осознал, что не очень отчётливо ощущает всё своё тело.
Дыхание стало глубже, причём само по себе, без его осознанного участия.
Спустя не очень длительное время, он начал ощущать сонливость, но желания спать не было. Им владело чувство полной расслабленности и беззаботности — лёгкое беспокойство, которое он испытывал до приёма трамадола, пропало, будто и не было.
— Ты что, не завтракал? — спросил Тимур.
— Неа… — ответил Павел. — А что?
— Ну, тебя быстро накрыло, — усмехнулся Кузьмин.
— А-а-а… — вяло отреагировал Бродский.
Его «мазало», то есть, он просто не мог напрячься и, что хуже всего, не хотел.
— Теперь я понимаю, почему они лежали… — изрёк он.
— Ты о наших? — уточнил Тимур.
— Ага… — медленно кивнул Павел. — Ну, тогда, тем вечером…
— Понял-понял, — улыбнулся Кузьмин.
— Ты говорил, что продаёшь по шестьдесят рублей за капсулу? — припомнил Павел. — Но покупаешь в аптеке за двадцать?
— Сорок — чистый навар, — подтвердил Тимур.
— И как часто можно продавать? — спросил Павел.
— Если честно, то у меня весь колледж отоваривается, — сообщил ему Кузьмин.
— Ебать… — изрёк Бродский. — Это сколько людей?
— Ну… — задумался Тимур. — Точно сказать не могу. Кто-то берёт сразу много, явно, не только для себя, а кто-то конкретно перекуп. Так что, когда я говорю «весь колледж», это может быть «реально весь колледж». Я просто точно не знаю.
— И сколько прибыль? — поинтересовался Павел.
— Ну… — снова задумался Тимур. — С зелёных — тысяч тридцать-сорок в месяц. По-разному, от месяца к месяцу.
— А-а-а… — изрёк начавший
— Ещё есть трава, — продолжил Тимур. — С нею тяжело, потому что на гровера (2) нет выхода — я тут перекуп, но даже так неплохо. Эх, вот бы выход на гровера найти…
— А как выйти на гровера? — поинтересовался Павел.
— Ну… — Кузьмин задумался. — Людей знать надо. Вообще, дядь Женя знает одного, но контакт не даёт. Надо как-то пришатать его — тогда будет прямо мазя… Пойдём, покурим.
Они вышли на балкон, где всё было оборудовано, как в лучших домах — тут был плетёный столик с пепельницей и два плетёных стула.
Тимур поделился с Павлом сигаретой и они закурили.
— Слушай… — заговорил Кузьмин. — А вот Алина… Ты её хорошо знаешь?
— Ну, да, — пожал плечами Бродский.
Тимур уставился в окно, на внутренний двор жилого комплекса. С детской площадки доносились крики и вопли играющих детей, а также сухие щелчки костей домино, сопровождающиеся репликами пожилых дядек, в него играющих.
— Можешь нас познакомить? — вдруг спросил Кузьмин.
— Ну… — Павел слегка растерялся. — Могу, но зачем?
Он сразу вспомнил очень нелестную оценку, которую Алина озвучивала в ходе их прошлой беседы.
— Да познакомиться хочу с ней, — пожал плечами Тимур. — Она ничего так. Умная, красивая, вся такая типа «я не с вами» — это мазёво.
Павел свою подругу в таком контексте не рассматривал — они знакомы слишком давно и в их общении никогда не поднимался подобный контекст.
— Наверное, могу познакомить, — решил он.
— Правда? — переспросил Тимур. — Было бы круто!
— Да, — кивнул Павел. — Сейчас она занята, но в ближайшие дни — сто процентов познакомлю.
— Мазя… — заулыбался Кузьмин. — Ты клёвый чел, Пашкевич.
Ещё какое-то время они поиграли в соньку, Павла слегка «поплавило», но без каких-то особенных спецэффектов, они скурили на двоих где-то десяток сигарет и покурили кальян.
Бродский отметил, что он вообще не хотел есть. Он не завтракал, то есть, не ел с глубокой ночи, а аппетита нет вообще — последнее, что он съел — мясо по-тайски на работе. Это было совершенно нехарактерно для него, ведь он всю свою жизнь, больше всего, любил именно поесть — возможно, он жил, чтобы есть, а не ел, чтобы жить…
Когда настал вечер, их уже начало потихоньку «отпускать».
— … и типа этот слон мне хобот на плечо кладёт, а я замираю, как сука, пха-ха! — рассказывал Тимур о своём отпуске с родителями в Таиланде.
Тренькнул телефон и Павел опустил к нему взгляд.
— Бля, папа пишет, — вздохнул он. — Говорит, чтобы домой шёл.
Кузьмин посмотрел в окно.
— А, уже вечер, — отметил он.
— Пойду уже, — поднялся Павел с дивана.
— Давай, — также поднялся Тимур. — Если что, на днях пересечёмся — есть темы для движения на районе.