Стеклянное сердце

Ветрова Роза

– Тише, тише...

С трудом подняв веки, Фрэнсис уставился на Веруча.

– Что ты тут делаешь? Где эта дрянь?
– с трудом выдавил принц.
– Почему я так дерьмово себя чувствую? Грудную клетку так сдавило, будто камень положили...

Веруч обеспокоенно смотрел на принца, не зная, как преподнести ему не самую благую весть. Фрэнсис Адара с трудом выжил после того, как его обнаружил Бофар. А сам Веруч еле успел на зов его преданного слуги. Еще бы несколько минут, и жизнь принца могла оборваться... До сих пор старый

маг не мог прийти в себя.

В его голове никак не укладывалось, что Эми могла такое сделать, но никаких других следов на ноже, кроме ее пальцев и крови, не обнаружено. Все указывало на то, что валиарийка пыталась уничтожить принца. Он, конечно, не подарок, но...

Старик покосился на лежащего юношу. Вздохнул, задумчиво пожевав губы.

– Вас ранили. Кто-то воткнул нож почти рядом с сердцем. Повезло, что я вовремя оказался рядом...

Серые глаза изумленно смотрели на мага. Трясущаяся ладонь уже ощупывала рубашку на груди, наткнулась на перебинтованную рану. Ярость исказила лицо Адары, но сжатые кулаки в изнеможении разжались.

– Кто-то?! Меня попыталась убить эта... эта... ах, адова тьма, как мне худо...

Принц снова повалился на подушки с болезненно-серым лицом. Все тело точно разрывало на части, хотелось вывернуться наизнанку. Он еле успел свеситься с кровати, интуитивно обнаружив жестяной таз на полу. Адару шумно вырвало.

Маг подал ему полотенце и подтянул со стола горячий отвар, от которого больному должно было стать лучше. От отвара приятно и душисто пахло ромашкой и медвежьей ягодой.

– Скоро станет легче. Вы пробыли без сознания почти неделю. Мы все волновались.

Сплюнув напоследок и выдохнув, юноша с трудом вернулся на подушки и изнуренно упал на спину. Сил не было даже съязвить. Его собственный голос был похож на тлеющую в углях палку. Сухой, ссыпающийся в труху. От отвара в горле стало чуть легче, но все равно принц чувствовал себя развалиной.

– Да что ты говоришь... Особенно ты. Уверен, это было твое зелье. Ты помог паршивке опоить меня. Больше некому.

Веруч молчал, не отрицая. Принц разозлился, хоть для него это и не стало сильным удивлением. Маг и сиротка проводили слишком много времени, работая над разными отварами и зельями. Он точно был ее союзником.

– Прикажу тебя казнить, - вяло бросил он, вытирая пот со лба.

Подумал, что как глупо должно быть звучат сейчас его угрозы, но внезапно стало все равно. Тошнота снова начала накатывать волнами, но ощущение было другим. Не таким, как раньше, когда его наказывал отец за использование Дурмана.

– Как вам будет угодно, - покорно согласился маг.

– Я чуть не отправился к праотцам! О чем ты думал, подсовывая ей ту дрянь?! Со свету меня хотел сжить, старый пень? Убью вас обоих...

– Зелье точно было безопасно, мой принц, - Веруч поклонился.
– Я хотел лишь помочь ей. В замке ей грозила опасность.

– Как ты посмел без моего разрешения?!

–

Вы не обладаете властью над бедной девушкой, - спокойно ответил маг.
– Если кто и мог отдавать приказ по поводу Эми, то только его Величество, Торли. Я не отрицаю своей вины, но я не желал вам зла, Ваше Высочество. Иначе, пожалуй, я не стоял бы сейчас здесь. Я действительно за вас переживаю.

Серые опасно глаза сузились, в них появился нехороший блеск. Принц мгновенно позабыл о ранах и недомоганиях, едва волновавший вопрос его завитал в воздухе. И как он мог забыть?

– Коронация уже прошла?

Старик покачал головой, длинная седая борода шевельнулась в такт его движениям тонким белым занавесом.

– Нет. Освальд оттягивает процесс, как только может. Конечно, он пытается повернуть все в свою сторону. Сам Торли, кажется, мало что понимает. Он находится в некой прострации.

– А что... отец?
– сглотнув, спросил Фрэнсис.

Свой гнев по поводу вероломного предательства Веруча он решил пока отложить ненадолго. Старый хрыч еще получит по заслугам, он не оставит это просто так. А девицу найдет и собственными руками вырвет ей ноги и руки.

Перед глазами невольно возникла картинка отца.

Не в тот момент, когда он кричал на него, отрекался как от сына или наказывал, злясь за дар Фрэнсиса. Не в тот момент, когда ревновал к собственному трону и короне, закрывался от всего мира. Не в тот момент, когда совершенно позабыл о родных сыновьях, увлекшись зверушкой из Валиарии.

Нет.

Перед глазами возник отец в тот день, когда Фрэнсис впервые одержал победу над воином из войска короля. Он знал, что воин не поддавался, за это его могли и казнить.

Фрэнсису, кажется, было совсем ничего, лет десять, а воину чуть больше двадцати. И он одержал победу без использования своего дара. Только благодаря упорным тренировкам и жгучему желанию быть для отца лучше остальных. Помнил, как искренне радовался, тщетно пытался сдержать чувства, потому что знал, что отец смотрел.

Держать невозмутимое лицо не получалось, потому что на лице Аскона тоже разлилась широкая улыбка. Он громко похвалил младшего сына, оборачиваясь ко всем, провозгласил новый рекорд.

– Это мой сын! Это сделал мой мальчик!

Фрэнису тогда хлопал весь двор, а вечером, под кислые мины Освльда и Торли, в его честь устроили праздник. Десятилетнему мальчишке было не так важно признание всего двора и хвалы от взрослых мужей, как одобрительный взгляд родного отца.

Это было в последний раз, когда Аскон открыто проявил некое подобие любви и гордости за своего сына. Совсем скоро он начал отдаляться.

Чем сильнее становился Фрэнсис, тем ревностнее держался король за трон. Боялся, что юный отпрыск сместит его раньше времени. Ведь младший принц уже в четырнадцать командовал целым войском и одерживал победы. Вести о нем гуляли даже в соседних королевствах.