Стеклянные цветы
Шрифт:
Проходя мимо белобрысого, фамильярно похлопала его по плечу:
— Ну что — пошли?
Мимоходом взглянула на его столик — кофе, рюмка с чем-то вроде коньяка… Да, похоже, пива он действительно не пьет.
Телохранитель встал. Она спросила — для завязки разговора:
— А откуда ты так хорошо немецкий знаешь?
— Учил, — коротко ответил он.
О чем бы еще с ним поговорить? Обычно она легко находила общий язык с любым мужиком, но этот был каким-то чересчур уж замкнутым и молчаливым.
Теперь, когда Бруни рассматривала его как будущего любовника (пусть
Пахло от него неплохим парфюмом, явно не из дешевых. И ногти были подстрижены коротко и аккуратно — хоть не поцарапает!
— А ты вообще откуда? — сделала она еще одну попытку.
— Из Бостона.
Понятно, кроме как по делу, говорить он с ней не желает. И в машину сел снова спереди… «Ничего, он еще будет говорить… он еще серенады петь будет! — злорадно подумала Бруни, разглядывая белобрысый затылок. — Он и не представляет, что его ждет сегодня вечером!»
Глава пятая
Именно сегодня, тянуть с этим незачем. Можно, конечно, потратить пару дней, «подготавливая почву»: пригласить парня искупаться в бассейне, покрутиться перед ним в распахивающемся халатике, подпустить пару-тройку выразительных взглядов… — и дело сделано, причем он будет совершенно уверен, что инициатива исходила именно от него.
Но этот способ требовал свободного времени, а поскольку Бруни с завтрашнего дня хотела заняться вазой, то быстрая решительная атака подходила куда лучше. В свое время она обработала так одного папашиного гостя, какого-то там конгрессмена — а потом забавлялась, наблюдая, как в ее присутствии он начинал потеть и краснеть и старался побыстрее смыться из комнаты, чтобы, упаси боже, не встретиться с ней взглядом. Папаша, правда, просек ситуацию и здорово разозлился.
Оставалось продумать мелкие детали.
Когда? Попозже вечером, когда он разденется и соберется спать. Мужчина в одних трусах и застегнутый на все пуговицы тип в костюме — суть две разные личности.
Надеть сетчатые чулки с черными подвязками? Нет, хватит с него и «натурального» вида: только что из душа, капли воды на коже, халатик, прилипающий к телу… самое то!
Теперь, когда все было решено, Бруни уже не терпелось начать «операцию». Она сидела на подоконнике у себя в спальне и нетерпеливо постукивала ногой по батарее в такт доносившейся из встроенных в стену колонок музыке. С этой позиции было видно окно ванной оккупированной белобрысым гостевой комнаты — предполагалось, что он перед тем, как лечь спать, зайдет туда. Это и послужит ей сигналом.
Рядом с ней, на подоконнике, стоял стакан с коктейлем собственного изобретения: вермут пополам с крепким чаем, из которого она то и дело отхлебывала. Конечно, чтобы скоротать ожидание, сейчас бы пригодилась сигаретка с травкой — после нее на все наплевать, и время бежит незаметно. Но именно сигаретки-то и не было.
«Ну ничего, это ненадолго!» — подумала она, допивая из стакана последние капли.
Время приближалось к одиннадцати.
Интересно, он вообще во сколько спать привык ложиться? Неужели до часу ночи прядется здесь торчать?!
Сердце отчаянно колотилось, ощущение было сродни тому, которое охватывало ее на дискотеке, перед тем, как она взлетала на сцену: радость, возбуждение… и чувство полноты жизни.
Свет в окне погас. Вспыхнул на миг снова — и погас уже окончательно.
Ей пришлось постучать дважды, прежде чем дверь приоткрылась, и в щели показался белобрысый. Все как она рассчитала: босиком, в одних трусах — явно вылез из постели.
Увидев ее, он удивленно сдвинул брови.
Быстро, чтобы не дать ему перехватить инициативу и спросить, чего ей надо, Бруни сказала, подпустив в тоне толику игривости:
— Решила вот зайти посмотреть, как ты тут устроился. Ну, впустишь?
Он молча отступил на шаг и открыл пошире дверь, давая ей пройти.
— Как ты перенес смену часовых поясов? Мне обычно после этого несколько дней заснуть трудно… — Главное — не слова, главное — интонация и взгляд. Мужчине совершенно неважно, что говорит женщина, если при этом она откровенно разглядывает его.
А парень здоровущий — и правда, есть на что посмотреть: широченные плечи, выпуклые тугие мышцы на животе, на бедрах. И ноги не кривые…
Смотрел он на нее настороженно, словно до сих пор не понимал, что происходит. А должен был бы уже понять!
Во будет облом, если папаня ей педика подсунул!
Улыбнувшись, Бруни протянула руку и провела пальчиком по его плечу — легко, будто погладила.
— Ну, чего стоишь — пойдем! Показывай, где тут что у тебя.
Наметанным взглядом заметила выпуклость, образовавшуюся у него под трусами. Нет, этот парень точно не педик! И все уже понял.
Повернулась и пошла, не оглядываясь и без того зная, что он идет за ней, и чувствуя спиной его взгляд. Прошла под арку, в спальню — и там, у окна, наконец обернулась.
На фоне ночного неба ее фигура в серебристом халатике с оторочкой из лебяжьего пуха смотрелась как в раме — она специально выбрала это место. Медленно, глядя ему в глаза, протянула руку к верхней пуговке и расстегнула ее. Еще одну — очень медленно, чтобы заставить его если не словами, то взглядом взмолиться: «Ну скорей же!»
Халатик распахнулся — она повела плечами, давая легкой ткани стечь на пол.
Наверняка сейчас у парня пересохло во рту, и сердце колотится, как поршень машины. Смотрел он ей уже не на лицо — ниже, ощупывая глазами тело; Бруни чуть ли не физически чувствовала эти прикосновения.
Она шагнула вперед. Еще шаг, еще — пока не оказалась к нему совсем близко. Белобрысый вздрогнул, руки, безвольно висевшие вдоль тела, приподнялись, словно он хотел обнять ее — но не решился, вместо этого отступил.
Все-таки он вел себя странно — обычно мужчина к этому времени уже и сам проявлял какую-то инициативу, а не стоял, как столб.
Еще один шаг — он снова отступил, наткнулся на кровать и сел. Бруни подошла вплотную, коснулась бедром его колена, положила ладони на плечи…