Стеклянные цветы
Шрифт:
Он отскочил, как ужаленный, и обернулся. Бруни непроизвольно отшатнулась — так жутко исказилось его лицо.
— Что тебе от меня нужно?
— Я… ничего, я хотела… — растерянно начала она.
— Что ты хотела? Опять трахнуться? Это тебе сейчас надо? Тебя боль чужая возбуждает, да? — он уже не говорил — кричал, задыхаясь от ненависти. — Убирайся… стервятница!
Не дожидаясь, пока Бруни сдвинется с места, схватил ее за плечо, протащил к двери и вытолкнул наружу.
Уехал Филипп через два часа. Попрощаться
Глава двадцать первая
Папаша пребывал в Вашингтоне, на каком-то заседании, но к вечеру должен был прилететь. Встретившая Бруни экономка сказала удивленно:
— Меня не предупреждали о вашем приезде!
На это Бруни пожала плечами (поймала себя на том, что собезьянничала жест Филиппа) и попросила, чтобы кто-нибудь отнес ее багаж в комнату.
Предупредить экономку никто не мог — о своем приезде Бруни отцу не сообщила и теперь надеялась, что он не очень обозлится на нее за это. Хотя, конечно, он не любил сюрпризов, но не выкинет же он за дверь родную дочь?!
Дело в том, что звонить и предупреждать значило бы объяснять ему причину приезда, а что сказать, она и сама не знала. Ну не говорить же правду: что после отъезда Филиппа ей стало невыносимо пусто и тоскливо и что, проворочавшись полночи в постели, она встала, заказала билет на ближайший рейс до Бостона и начала собираться в дорогу.
Теперь, для отца, нужно придумать какой-то благовидный предлог. Только какой?..
Оказавшись в комнате, первым делом Бруни позвонила на кухню и попросила принести ей кофе с булочками. В самолете кофе был жуткий, до сих пор на языке противный вкус остался, хотя она и перебила его порцией джина. Больше пить не рискнула — папаша мог учуять запах и обозлиться окончательно.
Потом легла на кровать и принялась придумывать «повод для визита»…
Проснулась она, когда за окном уже смеркалось. Вскочила, приоткрыла дверь и прислушалась. Судя по царившей в доме тишине, отец еще не приехал.
Рядом с кроватью, на тумбочке, стоял поднос с остывшим кофе. Бруни выпила его одним глотком и побежала приводить себя в порядок: папаша не терпел никакой небрежности, в том числе и в одежде.
Успела она как раз вовремя: приняла душ, причесалась, надела голубую блузку и джинсовую юбку с запахом, застегивающуюся на декоративную медную булавку — и, увидев подъезжающую к дому машину, побежала вниз, чтобы встретить его в холле.
Удивился он здорово — это было видно сразу. Когда она подлетела к нему и с радостным «Здравствуй, папа!» поцеловала в щеку, замер на месте и быстро спросил:
— Что ты здесь делаешь? Что-нибудь случилось?
— Нет, папа, я просто… — вдохновенно начала Бруни, еще
Он оборвал ее, махнув рукой:
— Ладно, после ужина поговорим. Как ты долетела? Проводи меня до комнаты.
Широким шагом направился к лестнице. Бруни послушной собачонкой затрусила рядом, докладывая:
— Долетела я нормально… Здесь уже, в Бостоне, таксист начал требовать двойную оплату — без этого отказывался везти так далеко. А я хотела быстрее домой попасть…
В слове «домой» был тонкий политический расчет: напомнить отцу, что он сам не раз заявлял: это поместье — ее дом. Тогда вопрос, зачем она приехала, вообще неуместен: человек домой вернулся, что в этом особенного?!
— Ладно, — добравшись до второго этажа, отец жестом отпустил ее и добавил вслед: — Ужин через двадцать минут, не опаздывай!
За ужином, кроме них с отцом, присутствовала Кристина и еще парочка «людей свиты»: Стив и какой-то незнакомый бойкий парень лет тридцати. При других обстоятельствах она непременно пококетничала бы с ним, но сейчас выходить из образа «папиной пай-девочки» не хотелось.
Разговор велся на самые общие темы: о погоде, о футболе; Бруни внесла свою лепту, рассказав об антикварном столике, который купила на провинциальном аукционе. Отец категорически запрещал за столом деловые разговоры, считая, что они вредят пищеварению.
Доев десерт, он сделал знак горничной:
— Кофе я попью в библиотеке, а Мелли за мной поухаживает. — Встал, положил салфетку. — Пошли!
Последнее было адресовано ей. Бруни вскочила и устремилась за ним.
Отлично, отец решил разговаривать с ней в библиотеке! Значит, настроен мирно — ругаться он всегда предпочитал в кабинете.
— Ну, так чему я обязан этим визитом? — поинтересовался он, усаживаясь в кресло.
— Понимаешь, папа, я вчера как раз вернулась из круиза — кстати, спасибо тебе огромное, все прошло очень хорошо… и я потом еще в Ницце побывала… — Бруни ждала какой-то ответной реплики, чтобы подхватить ее и увести разговор в сторону, но отец лишь кивал, издавая неопределенное хмыканье, похожее на «Угу». — И вот я решила — дай, думаю, приеду…
Папаша в очередной раз хмыкнул и вздохнул.
— Слушай, Мелли, сколько лет я тебя уже знаю?
— Двадцать пять, — честно сказала Бруни.
— Ну так, может, хватит? Зачем ты приехала?
Она тоже вздохнула, набирая воздух.
— Ты знаешь, что у Филиппа умерла жена?
— Да, я уже послал венок. Не повезло парню.
— А от чего она умерла? Автомобильная катастрофа?
Отец как-то странно посмотрел на нее.
— Сомневаюсь.
— Ну вот, я подумала, что он со мной все-таки работает… может, мне тоже стоит на похороны пойти, а то неудобно… я с ним общаюсь много… и…