Стеклянные лягушки

Ботева Мария Алексеевна

– Девочки, – сказала Ольга Дмитриевна, – от тренировки осталось двадцать минут. Давайте продолжим игру.

– А что с Голубцовой? – спросила Плотникова.

– Кто в сборной? – спросила Настасья Веселова.

– Всё хорошо, девочки, – сказала Ольга Дмитриевна, – я позвоню Маше позже. Давайте продолжим тренировку.

А Чистяков сказал:

– Игра должна продолжаться в любых условиях. Если вы, конечно, нормальные футболисты, а не просто какая-нибудь команда из подворотни. Поняли меня?

– Поняли, – сказала Сонечка Кунак, – в дождь и в снег. И так далее.

–

Нет, вы не поняли, – сказал Чистяков, – речь не только о погоде. У нас в команде был один игрок, полузащитник, он как-то пришёл на игру сразу с похорон матери. Вот так. Мать умерла, но он не мог пропустить полуфинал. Понимаете теперь, что значит – в любых условиях? А вы – просто потому что кто-то решил уйти.

– Так она не в сборной? – спросила Настасья Веселова.

– Потом, всё узнаете завтра, – ответил Чистяков и скомандовал продолжать игру.

Вне игры

– Мама, он вообще ничего не понимает! – говорила Маша. Она сидела в гостинице, на складе чистого белья. Мама чистила утюг и слушала. – Я говорю ему: это нечестно! А он меня – на скамейку запасных! Понимаешь?

– Машенька, я всё понимаю. Но это дело Юли и Гули, они сами должны это решать. И их родители. А нас тут никто не спрашивал, ни тебя, ни меня.

– Ну ты подумай, если Гуле не дали поехать в Киров, то и Юле не должны разрешать! Они же сёстры! Папа Гульке ничего не разрешает, а Юльке всё можно!

– Маша, дорогая, а ты не думала, может быть, это к лучшему?

– Да как ты не понимаешь!

– Нет, постой, может быть, это ты не понимаешь. Вот смотри, Юля поедет в Киров, будет там жить, а к ней потом и Гуля приедет. Папа увидит, что там не страшно, и отпустит её. А по-твоему выходит, они обе должны жить в Лузе, обеим не надо заниматься футболом.

– Почему не надо, я так не говорила! Я просто говорю, что всё должно быть честно. Раз Гульке нельзя, то и Юльке… Погоди. Ну да, получается, что никому не надо заниматься. Но это тоже нечестно, потому что мы же занимаемся. Точнее, я занималась, – она выделила ударением последний слог в слове «занималась» и задумалась. Потом сказала: – Все должны заниматься, если хотят. И я тоже. Вот уедет Чистяков, пойду снова. Думаешь, Ольга Дмитна меня пустит ещё заниматься? Будет неправильно, если не пустит. Не она ведь прогоняла.

– Честно, правильно, как ты легко всё решаешь. Честно ли, что папа куда-то уезжает, а мы только в Лузе сидим? – спросила мама. – А может быть, он бы и хотел всё время тут находиться с нами, а не может, надо работать. Честно это или нет?

Маша задумалась. Потом сказала:

– Вообще-то я про это не думала.

Мама дочистила утюг, они вышли со склада. Маша сказала:

– Мам, я пойду в зал?

– А уроки?

– Там немного.

– Хорошо.

Они дошли до администратора, взяли ключи от спортзала.

– Так, я на уборку. Дорогу помнишь?

И они разошлись в разные стороны. Гостиница «Луза» – большая, полупустая из-за того, что мало кто приезжает в Лузу. А когда-то тут останавливались люди, которые приезжали в город в командировку, на спортивные соревнования. Специально

для гостей к гостинице сделали пристрой – спортзал. Маша бывает в нём иногда. Мама даёт ей ключ, и Маша идёт одна по длинному гулкому коридору, и ей бывает немного жутко. Кажется, кто-нибудь выйдет из-за угла и пойдёт навстречу. «Из-за какого ещё угла?» – думает Маша и успокаивается. Коридор длинный и заканчивается входом в зал. Маша открыла зал, включила свет, подождала, пока зажглись, клацая, все длинные лампочки дневного света. В углу лежали мячи – футбольные, волейбольные, баскетбольные. Маша взяла сначала баскетбольный, покидала мяч в корзину. Из семи раз попала только один. Это уже лучше, недели две назад она попадала один раз из десяти.

С футбольным мячом она чувствовала себя, конечно, привычнее, но и немного глупее: как играть в футбол в одиночестве? Она пинала мяч в разные стороны, догоняла его и останавливала. Потом стала делать упражнение на остановку летящего мяча, то есть подкидывала его так, чтобы он стукался о стену и отскакивал, а внизу его останавливала Маша: стопой, головой, грудью. Её цель была – остановить мяч, не дать ему ускакать куда-нибудь далеко. Так незаметно прошёл час. Она вздрогнула, когда мама сказала ей от дверей, что пора идти домой.

– Иди ко мне! – позвала Маша. – Поможешь.

– Ну нет, – сказала мама, а сама уже шла к ней. Маша направила мяч в мамину сторону. Мама отбила его и сказала: – Только недолго, у тебя же ещё уроки. И папа ждёт.

Они стали перекидывать друг другу мяч, Маша отрабатывала остановку мяча внутренней стороной стопы, просто отбивала мяч. Мама повторяла за ней, ей, видимо, тоже было интересно.

– Когда-то, – сказала она вдруг, – я тоже немного играла в футбол.

– Да ладно! – крикнула Маша. – Почему я об этом не знаю?

– Это уж к тебе вопрос, – ответила мама и послала мяч с такой силой, что Маша не смогла его отбить. Мяч улетел к стене, возле которой стояли обручи. Обручи с грохотом посыпались на пол. Маша в ответ тоже с силой пнула по мячу, и мама тоже его пропустила. Так они бегали по залу, перебрасывали друг другу мяч, отбивали или не отбивали его. Они не заметили, как в зал кто-то вошёл и сел на скамейку. Только когда в ту сторону полетел мамин мяч, они увидели Чистякова.

– Ой, – сказала Маша.

– Здрасьте, – сказала мама.

А Чистяков молча остановил мяч. Встал и отправил его в Машину сторону. Маша отбила его маме. Начался как будто такой странный танец. Мяч летал от одного человека к другому, причём, если он летел от Чистякова к Маше, ей приходилось не так-то легко. Чтобы остановить мяч, надо было ускоряться, или подпрыгивать, или отбивать его левой ногой. Мама чаще всех пропускала мячи, а Чистяков отбивал их спокойно и уверенно. Правда, один раз Маше удалось так пнуть по мячу, что тренер не смог остановить его. Точнее, у него бы получилось, если бы не правая нога. В тот момент, когда он понадеялся на неё и потянулся левой к мячу, боль протаранила всю ногу, и он не устоял, упал. Тут же Машина мама подбежала к нему, подала руку. Чистяков медленно встал, доковылял до скамейки.