Стеклянный ключ

Угрюмова Виктория

Он смотрел, узнавая и не признавая: ярко-рыжие, словно подсвеченное закатным солнцем золото, пышные волосы до плеч вместо каштановых — ниже лопаток; ярко-зеленые вместо серо-синих, как море, глаза; роскошный наряд, стоящий целое состояние, — Марина все уши ему прожужжала утром об этом наряде — вместо скромного и не слишком заметного; сверкающие драгоценности вместо серебряных украшений; надменный взгляд вместо безудержно веселого, смеющегося… И все же он видел перед собой именно Татьяну. И ему казалось, теперь он понимает, что чувствует самурай,

делая харакири. Кто-то с садистским удовольствием воткнул ему холодное лезвие ниже ребер и принялся крутить и поворачивать, причиняя немыслимую боль. Андрей подумал, что его сейчас вытошнит, отвернулся и бегом направился к машине.

Марина вопросительно посмотрела на его руки, и он только теперь вспомнил о злосчастных сигаретах.

— Не будет тебе никаких сигарет, — произнес тихо и яростно. — Привыкла стрекозой порхать, а расхлебывают всегда другие. Нет, дорогая, если ты беременна, то давай-ка веди себя соответственно.

Марина принялась тихо плакать.

— И нервничать тебе тоже вредно.

— Что я тебе сейчас сделала?

— Привыкай, — жестко усмехнулся Андрей. — Это наша семейная жизнь. И другой она, по всей вероятности, не станет. Все вы одинаковые.

* * *

Татьяна со все возрастающим интересом наблюдала, как из машины Андрея в слезах вылетает Марина, а Андрей догоняет ее и хватает за руку. Марина вырывается, Андрей что-то горячо ей говорит, потом притягивает к себе, и Марина плачет, уткнувшись ему лицом в плечо.

Машка вздохнула, глядя в окно:

— И опять ты была права.

— Пустое. Поверишь, даже неинтересно, настолько все предсказуемо. Хотя не все. Была у меня сегодня одна удивительная встреча.

Машка, не отрываясь от созерцания бурной сцены, возмутилась:

— Смотри, да что же это такое? Послушай, а подойти поздороваться не хочешь? Ты сегодня такая ослепительная, что есть смысл.

— Нет, ни капли смысла, — отрезала Тото. — Да и я не мазохистка. Пусть его живет себе дальше, как хочет. Я ему навсегда буду благодарна за эти удивительные месяцы. Мне было невероятно хорошо с ним.

— Иногда я тебя не понимаю.

— Я тоже. — И помахала Жене. — Добавьте к нашей «Зеленой шляпке» еще две.

* * *

Расстроенный Михаил поднимался к себе. Всякое у них случалось с Андреем, но он его действительно любил и уважал, а потому искренне переживал за друга. Тот, как всегда, оказался проницательнее — другое дело, зачем связывался с девушкой, о которой многое знал. Мишка и не подозревал, что ощутившая уверенность в своих силах Марина в считанные дни сделается настолько наглой, навязчивой и неприятной. Будто все худшие качества проявились в одночасье, как по мановению волшебной палочки. Марина словно сознательно лезла на рожон, раздражая и зля Трояновского, чего он, Касатонов, совершенно не понимал. Хочешь замуж — прикинься овечкой. Зачем устраивать безобразные сцены?

Секретарша, знавшая его как облупленного, поняла, что ему совсем

худо и спросила:

— Миша, может сварить тебе кофе, а то ты сегодня совсем выбитый из колеи. Что с тобой делается?

Он присел около ее стола, положил голову на руки:

— Ах, Лариска, как же ты хороша!

— И именно поэтому мы с тобой вот уже две недели встречаемся только на работе, — съязвила секретарша.

— Дела, дела, радость моя. И шеф все время на иголках, сама видишь.

— Все вы коты шкодливые, — приговорила Лариса, копаясь в шкафу с чашками и сахарницей, — и дела ваши соответственные.

— Нет, — сокрушенно молвил Мишка, — это просто эпидемия какая-то. Были спокойные, красивые, милые девочки, а тут как с цепи посрывались.

— Кого это имеешь в виду?

— Не буду, конечно, показывать пальцами, но уточню… — Михаил подскочил и обнял проходящую мимо девушку.

— Оставь, — приказала она, — сейчас все водой оболью.

— Ничего, поедем ко мне и все-все высушим, — забормотал Мишка, прицеливаясь, чтобы ее поцеловать.

— Никуда мы не поедем, — категорически отказалась Лариса.

— Что так?

— Потому, что у меня работы много. И потому, что варить тебе кофе входит в мои обязанности, а таскаться к тебе домой — нет. — И, поскольку Михаил все сильнее и настойчивее ее обнимал, негромко, с досадой, произнесла: — Я тебе что, все объяснять на пальцах должна? Не могу я сегодня. И завтра не могу. Понятно?

— А-а-а-а, — разочарованно протянул он.

— Бе-е-е, — передразнила она. — Каждый раз одно и то же. Уже пора бы научиться понимать намеки. Так нет, пока в краску не вгонит, не успокоится.

— И чего тут краснеть? — пожал плечами Касатонов. — Что естественно, говорили древние греки-римляне, то не стыдно. Ну, хорошо хоть не беременна. А то хоть стой, хоть падай.

Лариса вздрогнула от неожиданности:

— А кто беременный?

— Только между нами, — предупредил Мишка. — Чтобы за пределы этих, как говорится, стен…

— Нет, я сейчас поскачу на Бессарабку и начну там кричать во все горло твои тайны.

— Маринка беременна, — пояснил Михаил, — кто еще? Видела, какой сегодня босс Валентинович сурьезный. Будто скипидару объелся. А мадам прибыли, чтобы перенимать наш полезный опыт. То есть почти не скрывает, что вот ребенка родит, делу обучится, а потом и муженька своего единственного и ненаглядного отравит. Или зарэжэт. Или еще чего… — И он захохотал.

— Да подожди ты хохмить, — остановила его секретарша. — Что, правда беременна?

— Я лично не проверял, но справку она предъявить грозилась. — И уже совсем другим голосом, с сочувствием добавил: — Андрюшка сатанеет просто. Он ее оставить собирался, а тут такая новость.

— И на каком месяце? — В голосе Ларисы прозвучали стальные инквизиторские нотки.

— Вроде как на третьем, — уже заинтересовавшись, доложил Мишка.

— Фантастика, — сказала Лариса. — Чего же это она сегодня в аптеке покупала…