Стеклянный меч
Шрифт:
Ветки, нависающие над узкой тропой, задевают нас, и вскоре уже становится невозможно бежать бок о бок. Но, вместо того чтобы выпустить мою руку, Шейд лишь прижимается теснее. И вдруг я понимаю, что он вовсе не прижимает меня к себе. Это сам воздух… мир. Одно обжигающее черное мгновение – и все вокруг сжимается. А потом – секунду спустя – мы оказываемся по ту сторону зарослей и поворачиваемся к Килорну, который возникает из серой чащи.
– Но он же был впереди, – говорю я, глядя то на Шейда, то на тропу.
Мы выходим на середину улицы. Над головой плывут облака и дым.
– Ты…
Шейд ухмыляется. И это кажется адски неуместным на фоне
– Скажем так, я… прыгнул. Пока ты держишься за меня, мы будем прыгать вместе, – отвечает он и спешно направляет нас в ближайший переулок.
Мое сердце бешено колотится: с ума сойти, я только что телепортировалась. Я почти забываю о нашем затруднительном положении.
Но самолеты живо о нем напоминают. Еще один снаряд взрывается севернее, обрушив здание с грохотом, подобным землетрясению. Пыль катится по переулку волной, покрывая нас новым слоем серого. Дым и огонь стали настолько привычны мне, что я их почти не чую, даже когда пепел начинает сыпаться, как снег. Мы оставляем в нем следы. Может быть, это последние знаки нашего пребывания на земле.
Шейд знает, куда бежать. Килорн без труда успевает за нами, даже с тяжелой винтовкой на плече. Сделав круг, мы вернулись к проспекту. На востоке сквозь дым и пыль пробивается пятнышко солнечного света, неся с собой соленый запах моря. На западе, как павший великан, лежит первое рухнувшее здание, загораживая путь к подземке. Вокруг громоздится разбитое стекло, какие-то железные конструкции, обломки выцветших белых экранов. Разрушенный дворец.
«Что тут было? – отстраненно задумываюсь я. – Джулиан сказал бы». Достаточно вспомнить его имя, чтобы ощутить боль, но я справляюсь с собой.
Среди облака пыли мелькают несколько красных лоскутьев, и я ищу знакомый силуэт. Но Кэла нигде нет, и мне вдруг становится дико страшно.
– Я никуда не пойду без него.
Шейд даже не удосуживается уточнить, о ком речь. Он и так знает.
– Принц пойдет с нами. Даю тебе слово.
У меня буквально рвется сердце, когда я отвечаю:
– Я не верю твоему слову.
Шейд – солдат. Его жизнь не назовешь легкой, и он хорошо знает, что такое боль. Тем не менее мое заявление глубоко ранит брата. Это видно по лицу.
Я обещаю себе, что извинюсь. Потом.
Если «потом» настанет.
Над нами пролетает еще один снаряд и падает парой улиц дальше. Далекий грохот взрыва не заглушает более резкий и жуткий звук, который вдруг раздается со всех сторон.
Топот тысячи марширующих ног.
Глава 2
В воздухе висит густая пелена пепла, и у нас есть несколько секунд, чтобы оценить ситуацию. Смутные силуэты солдат движутся по улицам с севера. Я еще не вижу ружей, но Серебряной армии не нужны пули, чтобы убивать.
Другие бойцы Алой гвардии бегут, обгоняя нас; они со всех ног мчатся по проспекту. Пока что бегство выглядит небезнадежным – но куда им деваться? Дальше только река, а потом море. Некуда идти, негде укрыться. Солдаты приближаются медленно, странно шаркая ногами. Я вглядываюсь в облако пыли, напрягая зрение, чтобы разглядеть атакующих. А потом понимаю, что это такое. Что сделал Мэйвен. Ужас воспламеняет меня, так что Шейд и Килорн отскакивают.
– Мэра! – восклицает брат, наполовину удивленный, наполовину рассерженный.
Килорн не говорит ни слова, просто смотрит, как я пошатываюсь.
Моя рука касается его руки, и он не вздрагивает. Мои искры уже погасли – Килорн знает, что я не причиню
– Смотри, – говорю я.
Мы знали, что солдаты придут. Кэл сказал нам, предупредил, что Мэйвен пошлет вслед за самолетами легион. Но даже Кэл этого не предвидел. Только такая извращенная натура, как Мэйвен, могла придумать этот кошмар.
Люди в первом ряду одеты вовсе не в дымчато-серую форму превосходно натренированных Серебряных солдат. Это вообще не солдаты. Это – слуги в красных ливреях, красных шалях, красных рубахах, красных штанах, красных ботинках. Море красного цвета. Как будто они истекают кровью. А на ногах у них железные цепи, которые со звоном волочатся по земле. Этот звук скребет по нервам, заглушая шум самолетов, взрывы и даже резкие окрики Серебряных офицеров, которые прячутся за стеной Красных. Я слышу только лязг цепей.
Килорн рычит. Он делает шаг вперед и вскидывает винтовку, но оружие дрожит в его руках. Солдаты все еще на другом конце проспекта, слишком далеко для меткого выстрела, даже не будь при них живого щита. Теперь все еще хуже, чем невозможно.
– Нельзя останавливаться, – негромко произносит Шейд.
В его глазах пылает гнев, но он знает, что должно быть сделано и чем придется пренебречь, чтобы выжить.
– Килорн, или ты с нами, или останешься здесь.
Мой брат говорит резко, и я прихожу в себя от шока и ужаса. Килорн не трогается с места, и тогда я беру его за руку и шепчу на ухо, надеясь заглушить лязг цепей:
– Килорн…
Таким тоном я говорила с мамой, когда моих братьев забирали на войну, когда у папы случался приступ удушья, когда ничего не получалось.
– Килорн, мы ничем не можем им помочь.
Он выговаривает сквозь зубы:
– Неправда.
И смотрит на меня.
– Ты должна что-нибудь сделать. Спаси их…
Мне бесконечно стыдно, но я качаю головой.
– Не могу.
Мы бежим дальше. И Килорн следует за нами.
Взрываются снаряды, с каждой секундой все чаще и ближе. Звон в ушах заглушает остальные звуки. Железо и стекло колышутся, как камыш на ветру, изгибаясь и ломаясь. На нас обрушивается жгучий серебряный дождь. Вскоре бежать становится слишком опасно, и Шейд крепче хватает меня за руку. Он хватает и Килорна, и мы, все трое, совершаем прыжок, в ту самую секунду, когда мир рушится. У меня все скручивается в животе всякий раз, когда вокруг смыкается темнота – а вал разрушений настигает нас. Пепел и бетонная пыль застилают глаза. Трудно дышать. Осколки стекла сверкающим вихрем носятся вокруг, оставляя неглубокие порезы на лице и на руках, кромсая одежду. Килорн выглядит хуже, чем я, – бинты у него покраснели от свежей крови, но он не останавливается, стараясь только не обгонять нас. Хватка Шейда не слабеет, но он начинает уставать – каждый новый прыжок отнимает силы. Я не беспомощна – мои искры отражают зазубренную металлическую шрапнель, от которой Шейд не в состоянии нас уберечь. Но наших сил недостаточно даже для того, чтобы спастись самим.
– Сколько еще? – Мой голос звучит слабо, заглушенный грохотом битвы.
Из-за пыли ничего не видно в нескольких шагах. Но ощущений я не утратила. Я чувствую крылья, моторы… электричество, которое вопит над головой, все приближаясь. Мы похожи на мышей, которые ждут, что ястребы вот-вот выхватят их из травы.
Шейд резко останавливается, переводя взгляд своих медовых глаз туда-сюда. На одно пугающее мгновение мне кажется, что он заблудился.
– Подождите, – говорит брат.
Шейд знает что-то, чего не знаем мы.