Стеклянный страж
Шрифт:
– Раз! – начал считать Меф.
– Валяй! – разрешил Арей. – Сейчас так сейчас! Последнее слово? Завещание? Письмо родным?
– Два!
Рука мечника начала подниматься, и тут в дверь забарабанили.
– Эй, ау! Вы здесь? Не угорели? – услышал Меф голос Варвары.
– Угорели?
– Наверху жуть что творится! Пожар! Зигя отъел Ромасюсику ухо, а Прасковья узнала, что Буслаев тут, возмутилась, что ей не сказали, и подожгла резиденцию!
Меф оглянулся. «Три» так и не прозвучало.
Арей открыл дверь. Вместе с Варварой в комнату просочился дым. Много дыма. Стена
– Все? Закончили избиение малолетних? Тогда советую шевелить ластами! – щурясь, сказала Варвара.
Меф с Ареем выскочили в коридор.
– Идем! – приказал мечник, цепко хватая дочь за руку.
Закрывая рукавом лицо, Меф стал пробиваться в дыму к лестнице. Слышно было, как где-то недалеко воет и поскуливает Добряк. Варвара поднималась первой. Абсолютно спокойно. Как человек подземный, к задымлениям она привыкла и неплохо представляла себе алгоритм выживания. Паникеры гибнут первыми, трусы вторыми, пораженцы третьими. Остальные, как ни странно, выживают.
– Не очень-то ты нервничаешь! – сказал Арей одобрительно.
– Да ну… Разве это пожар? – скривилась Варвара. – Как-то мы спустились в коллектор, а внизу завал досок. Дело – дохляк. Не просунешься дальше. Надо обратно подниматься, а тут сверху кто-то покрышки подожженные стал бросать. Черный дым, тошнит, не видно ничего. Еле вылезли. Короче, резиновая вонь – это сила! Я потом две недели резиной плевалась! Плюешь – а там черное такое, с комочками.
– Покрышки кто бросал? – хищно спросил Арей.
Как ни странно, эта деталь не казалась Варваре важной.
– Да там, пацанчик один. Приятель наш… – сказала она без какого-либо негодования.
– Зачем?
Варвара пожала плечами. Арей догадался, что прежде она этим вопросом не задавалась.
– Ну так… по приколу, наверное, показалось. Он же не знал, что там завал. Думал, может, нам тоже по приколу. А так он вообще ничего, нормальный парень. Мы с ним потом долго в залазы ходили.
Меф попытался уловить в ее голосе хотя бы нотку фальши, но ее там не было. Варвара искренне не злилась на этого парня. А то, что можно плеваться резиной, ее, скорее, забавляло. Другие не могут, а она раз – и с комочками! Разве не круто?
Меф закашлялся в рукав, отметив, что дыма стало меньше. Можно было даже читать таблички, указующие места казни комиссионеров. К тому времени, как они оказались наверху, основное пламя сбили.
Дюжина комиссионеров, возглавляемых остробородым Пуфсом, заканчивала запенивать огнетушителями прокопченные стены. Тут же бегал и Тухломон с чайной чашкой, суетившийся больше прочих. Перепуганный Зигя дрожал в уголке и звал хоть какую-нибудь маму.
Пуфс, пробегая мимо, пнул его ногой, и Зигя, вскочив, замер, готовый крушить и убивать. Маленькие глазки его сделались как оловянные пуговицы.
Рядом топтался печальный Ромасюсик с отъеденным ухом. В неизвестно где раздобытом противогазе он был похож на слоненка, которого долго пытали в зоопарке.
Внезапно кто-то вцепился Мефу в ботинок. У его ног на четвереньках ползал суккуб Хнык и спешно собирал рассыпавшиеся эйдосы. Очередь, текшая к окошку, когда все вспыхнуло, в панике разбежалась, и кое-кто растерял
Арей неторопливо наклонился, оценил, что творится внизу, взял Хныка за ноги и, тщательно вытрусив из него эйдосы, хладнокровно ссыпал их к себе в дарх. Горестного же Хныка вышвырнул на улицу, как нашкодившего кота.
Тухломон усердно помогал Арею вышвыривать суккуба. Переложив в левую руку «тушительную» чашечку, он бегал, заботливо открывал дверь, заботливо закрывал, охал, что вот, находятся же такие существа, которые в трудное для мрака время разворовывают кровью и потом нажитое имущество родного Тартара. Причитая, он не забыл под шумок свистнуть четыре эйдоса, случайно просыпавшиеся у Арея.
Меф стоял, толком не представляя, что ему делать в этой суете. Варвара ушла наверх. За ней, покачивая хоботом, потянулся грустный слоник Ромасюсик. Кто-то положил руку Мефу на плечо. Арей. Буслаев ощутил, как рука решительно подталкивает его к выходу.
– Я найду тебя, синьор помидор! Мой тебе совет – поживи еще с месяц! И тренируйся: порадуй меня напоследок хорошим боем! – негромко сказал он Мефу.
Буслаев хотел что-то ляпнуть, но рука Арея сработала как пружина. Дверь резиденции, распахнувшаяся там, где ее раньше не было, выплюнула упомянутого синьора помидора. В следующий миг Мефодий осознал, что стоит на Большой Дмитровке, щурится от солнца и жадно, очень жадно дышит. Оказывается, существуют места, после которых даже загазованный воздух московского центра кажется свежим.
Глава 13
Бзуиинт
На войне все было как всегда. Погибли самые лучшие и самые худшие. Самые лучшие первыми побежали в атаку и попали под пулеметы, заслонив нас своей грудью. Самые худшие поползли из окопов и забыли про минное поле. Остались середнячки – то есть мы. Остались, чтобы определиться, с кем мы.
В те минуты, когда Меф решил остаться без головы, а Арей, напротив, мешкал исполнить это простое желание, Дафна и Улита стояли возле памятника Юрию Долгорукому и смотрели на его вытянутую руку, на которой сидел голубь. Они знали, что Меф на Большой Дмитровке и скоро с высокой долей вероятности пройдет здесь.
Так и случилось. Минут двадцать спустя Улита толкнула Дафну локтем. По скверу им навстречу шагал Меф. Дафна бросилась к нему, однако Улита ее опередила. Когда ведьма хотела, она умела передвигаться необычайно быстро. «Это потому, что я круглая! Куда не добегу – туда докачусь!» – охотно объясняла она. Как и многие шутки Улиты, эта была односторонней. То есть сама секретарша Арея могла так шутить, а другие нет.
– Вернулся? – спросила Дафна.
Меф хмуро кивнул. Даф ощутила, что он в состоянии, которое она сокращенно называла БЗУИИНТ. То есть «Буслаев-закусивший-узду-и-идущий-на-таран».