Стеклянный занавес
Шрифт:
Переодевшись в неё, долго сушили промокшее феном. С футболками кое-как справились, но джинсы, свитера и кроссовки категорически не сохли. Надели влажное, запаковали ноги во вчерашний «компресс» и отправились в дьюти-фри.
Штормило всё сильней, и с магазинных полок сыпались на пол кассеты с фильмами и коробки с конфетами. Купили на металлические финские марки и пенни батон колбасы, пачку сока, бутылку водки и горсть шоколадок.
– Видела салат-бар за пять баксов? Прикинь, гребу за них полную миску жрачки и хлеба,
– У нас достаточно денег.
– Нефиг поддерживать чужую экономику. Ещё и хлеба надо для бутеров на завтрак. Сделаем бутеры с колбасой, сразу заценишь стыренную на шведском столе горчицу.
– Колбасу будем от батона кусать?
– Ножик – ваще не вопрос.
В салат-баре разметали Викину добычу на две тарелки, тем более за соседним столиком ровно так же вела себя шведская семья. Родители навалили на свои тарелки горы еды и деловито отсыпали её в тарелки детей. Вика после этого демонстративно набрала в пакет хлеба.
Чтоб согреться, взяли огненного кофе, и тут к столику подошёл высокий поджарый блондин. Валя приняла его за финна, но он обратился по-русски:
– Простите, если не ошибаюсь, Валентина Лебедева?
– Не ошибаетесь, – кивнула Валя, хотя влажные джинсы и свитер не располагали к диалогу.
– Позволю себе присесть на минуту?
– Присядьте. – Он вёл себя безукоризненно, отказать было неудобно.
– Меня зовут Робертс, живу в Швеции, сам из Латвии. Видел передачу «Берёзовая роща», когда навещал родных. Восхищён вами!
– Спасибо! Давно вы в Швеции?
– С перестройки. Окончил мореходку, а здесь популярен яхтенный спорт, и я востребован, – обаятельно улыбнулся он.
– У вас типа яхта? – встряла Вика. – Прокатите?
– В такой шторм на яхте опасно, – покачал он головой. – А завтра, к сожалению, лечу в Данию.
– А у меня никогда не будет яхты, – шмыгнула носом Вика. – Даже если продам обе почки!
– Яхта – это тяжёлая работа. Удобней иметь друзей с яхтой, чем обслуживать её самому. Вы приехали отдохнуть?
– По работе, – ответила Валя. – Комфортно вам в Швеции?
– Я – гражданин мира, живу там, где могу реализовать свой потенциал.
– Впервые видела здесь яхты с цветными парусами, – заметила Валя.
– Паруса делают из окрашенной ткани или прочной плёнки. Парус, по сути, крыло и должен выдерживать любые нагрузки. – У Робертса был профиль морского волка и очень мягкая манера говорить.
– Крыло? – заинтересовалась Вика.
– У крыла и паруса единый принцип работы. Сила крыла летательного аппарата, используя встречный ветер, толкает вверх, а вертикально расположенный парус гонит яхту вперёд.
Объясняя, Робертс жестикулировал, и Валя, не преуспевшая в физике, больше любовалась его породистыми руками, чем понимала смысл. Представила, как развеваются на ветру его длинные
Вспомнила слова Горяева: «Знаешь, какой азарт натягивать вместе с капитаном парус? Там, как на выборах, важней всего угол установки паруса к ветру!»
И смутилась, потому что впервые с начала отношений с Горяевым восхищённо смотрела на другого мужчину.
– Вижу, любите свою работу, – сказала Валя.
– Шведы знают толк в морской стихии, и умелый яхтсмен для них бог.
– А на фиг на верхней палубе четырёхугольник с мелкими камушками? – спросила Вика.
– Некоторые берут с собой собак.
– Чтоб собачки посрали?! – глаза у Вики полезли на лоб.
Робертс смутился, Валя пнула Вику под столом ногой, хотя и у самой в голове не помещался подобный уровень сервиса.
– Мы вымокли под дождём, нам пора, – подвела Валя черту, потому что Робертс смотрел на неё так, что следующей фразой предложил бы поужинать.
– Было очень приятно познакомиться. – Он встал из-за столика и поклонился в чуточку театральной манере.
– Чё ты его не склеила? Рассекали бы на яхте, – огорчилась Вика.
В каюте развесили вещи, Валя налила в стакан водки, разбавила пополам водой, намочила полотенце и обтёрла Вику, как учила бабушка, минуя область сердца и пах. Потом обтёрлась разбавленной водкой сама.
Вика мгновенно уснула, Валя долго ворочалась, а потом увидела во сне, как этот Робертс управляет пёстрым крылом паруса. А рядом, в салюте морских брызг, сидит восхищённо глядящая на него женщина. И этой женщиной вполне может быть она…
И пусть Виктор рассекает на яхтах со своей избалованной женой. После слов, что с женой тоже есть секс, хотя «он про другое», внутри Вали распухала и распухала обида, готовая конвертироваться в месть.
Она проснулась, когда теплоход стоял без всякой качки, а часы показывали половину одиннадцатого. Затеребила Вику:
– Нас сейчас выгонят!
– Просто не откроем. Продержимся до полдвенадцатого, а там и кабак.
В каюте было тепло, одежда и обувь высохли. Валя с Викой принимали душ, подкрашивались. Завтракали бутербродами с колбасой, нарезанной захваченным Викой в салат-баре ножом и приправленной захваченной на шведском столе горчицей. Никто не собирался их выгонять.
Когда вышли из каюты, в коридорах не было ни души, а в салоне возле трапа пассажиры курили и пили кофе из автоматов. Сновали уборщики с огромными пылесосами, и пожилая пара, громко ругаясь по-английски, привязывала к тележке блоки алкоголя, приобретённого в дьюти-фри.
– В автомате кофе дешевле, чем в кафе, – подчеркнула Вика и вздрогнула. – Гляди!
Прямо на них двигался тот самый вчерашний Робертс, толкая перед собой здоровенный пылесос. Увидев Валю, он страшно смутился, отвернулся и прошествовал мимо.