Стелла искушает судьбу

Львова Ирина

Прощаясь с Екатериной Романовной, Рита даже всплакнула. Она чувствовала, что прожитые у старухи две недели — это, возможно, последняя передышка на долгом и нелегком пути, ожидавшем ее впереди.

Нежная майская листва трепетала, будто деревья, прощаясь, махали Рите вслед ветвями. Она вышла по проселочной дороге к шоссе, рассчитывая поймать попутку, и отправилась по обочине вперед, будто не желая терять ни минуты, с каждым пройденным метром приближаясь к выбранной ею цели — к Москве. Там, в подмосковном Калининграде, жила ее школьная

подруга Лариса Куприянова, родители которой, отработав много лет на Севере, купили, выйдя на пенсию, дом в Подмосковье. Именно к ней и ехала Рита, надеясь отыскать в Москве сестренку Стеллу…

Рита шла, вдыхая полной грудью напоенный запахами весны воздух. Она любовалась чистым небом, свежей зеленью, далеким лесом, окутанным синей дымкой, и уходившей вдаль, казавшейся бесконечной дорогой. Она словно впитывала в себя красоту мира и радовалась нахлынувшему на нее ощущению полноты жизни. Рита не знала, не могла даже предположить, что именно сейчас, в эту секунду, въезжают в оставленную ею деревню знакомые красные «Жигули».

* * *

— Говорю тебе, милок, племяшка у меня гостевала. Братнева внучка. В Рязань вернулась, — упрямо повторяла Екатерина Романовна, умышленно коверкая па деревенский лад свою обычно совершенно правильную речь.

Нет, не обмануло старуху чутье: перед ней стоял, поигрывая липовым удостоверением работника милиции, Борис Брызгалов по кличке Чмырь. У порога, облокотившись о дверной косяк, статуей застыл Сергей Данилов.

— И когда же она уехала?

— А вчера… Или подовчера. Не помню точно.

— Ты чё, бабка? С печки упала? Как не помнишь?

— А не помню, милок, и весь сказ.

— Ах ты, старая стерва! — Чмырь схватил Екатерину Романовну за ворот и с силой тряхнул. — Дух вышибу!

Старуха начала судорожно ловить ртом воздух, но увлекшийся бандит не замечал этого.

— Говори, сука! Эта красотка, что у тебя гостевала, в розыске. Она любовника убила и еще двоих! Дочку с матерью. Поняла, кого укрывала?

Чмырь орал и тряс Екатерину Романовну, пока не заметил, что она обмякла и подогнула колени, повиснув на его руке.

— Черт! — сказал он, отшвыривая Баринову на кровать. — Сдохла, что ли?

Старуха захрипела, выкатывая глаза.

— Перестарался ты, Чмырь, опять перестарался, — с непонятной интонацией произнес Данилов. — Бабка-то со страху вот-вот коньки отбросит.

— А, с-сука! — злобно прошипел бандит, сплюнув на пол. — Не повезло. Пошли отсюда.

— Ну что? В Рязани искать будем?

— Ты совсем больной?

— А что? — повел плечом Данилов.

— Да, может, это и не она была? А если она, то небось не стала бы трепать языком, куда поедет. — Чмырь в ярости хлопнул дверью. — Опять ускользнула, тварь!

А Екатерина Романовна все хрипела и хрипела, закатывая глаза. Пока не умолкла навсегда.

* * *

И вот занавес опустился в последний

раз.

Бледная Стелла, от волнения неадекватно воспринимавшая действительность, увидела среди хлопавших, не жалея ладоней, зрителей счастливое лицо Валентины Владимировны Кузовлевой и слегка успокоилась. До последней минуты ей казалось, что спектакль провалился, и, когда ее затормошили пришедшие в восторг от успеха актеры, Стелла не сразу пришла в себя. Ее поздравили члены комиссии, директор клуба, Зинаида Максимовна и все остальные, а она так и оставалась в своеобразном ступоре, боясь поверить в то, что испытания позади. Все кончилось. Все сделано.

Дорога на «Мосфильм» открыта.

Правда, в начале июня ей придется приехать в Пермь, чтобы вместе со всеми получить диплом. А там… Она была уверена, что видела Жабу, Хромого и Анжелу не в последний раз. Но следующая встреча могла стать для нее роковой. Сейчас она надеялась лишь на то, что они уверены в ее смерти. И, совершив убийство, спрячутся, на какое-то время лягут на дно. Лишь бы ей удалось скрыться до того, как они узнают, что она спаслась!

Завтра она сядет в автобус, доедет до города и первым же поездом, не заходя в общежитие, умчится в Москву. Завтра. Завтра — 10 мая 1990 года.

— Слушай, Стелка! — прервала ее размышления Катя. — А приезжай к нам работать? Вот снимешься в своем кино, и приезжай. А?

Стелла улыбнулась. Милая, наивная Катя. Не будет ей, Стелле, жизни ни в Сосновке, ни в Перми. Пока ходят по белому свету Жаба, Хромой и Анжела. Катя, уверенная в том, что на подружку напали обычные грабители, не могла понять, почему Стелла вздрагивает от каждого стука. Почему, прежде чем улечься на раскладушку, поставленную в Катиной комнате, обязательно проверяет, заперта ли дверь… Она просто полагала, что ее подружка слишком впечатлительна, как всякая творческая натура, и несколько трусовата.

— Ну что молчишь? — не унималась Катюша. — Как неживая. Ведь все получилось. Спектакль на ура прошел! Ну чего кислая такая?

Стелла заставила себя улыбнуться:

— Устала я, Кать. Понимаешь, как будто бежала, бежала куда-то, из сил выбилась, прибежала и… не знаю куда.

— Да брось ты. На дискотеку пойдем? Скоро начнется.

— Нет. Я к Косте.

— Не пустят уже, Стел. Поздно.

— Пустят. Я уговорю.

* * *

— Значит, уезжаешь? — хмуро спросил Костя.

— Да. — Стелла теребила в руках край халата, не решаясь посмотреть парню в глаза.

— Так и не расскажешь ничего в милиции?

Она отчаянно затрясла головой.

— Я о тебе был лучшего мнения.

— Костя, ты слово дал… — с мольбой в голосе произнесла девушка.

— А ты подумала, что они еще натворить могут, если их не остановить? О других людях подумала? Или тебе плевать?

— Костя… Я не могу… Не могу, понимаешь? Я боюсь. Их уже пытались взять. И ничего не вышло. Я боюсь. Боюсь!