Стена глаз
Шрифт:
Но заниматься столь серьёзным расследованием и одновременно ходить на службу было невозможно. И Тацуо немедленно попросил дать ему месячный отпуск. Обычно фирма предоставляла ежегодный отпуск на двадцать дней, но занятость не позволила Тацуо воспользоваться им ни в прошлом, ни в позапрошлом году. Правилами фирмы не запрещалось получить отпуск на тридцать дней, но вопрос заключался в том, предоставит ли фирма такой срок единовременно. Но Тацуо сказал управляющему, что, если это не будет сделано, он уволится.
— Ты плохо себя чувствуешь? —
Если бы он ответил, что болен, пришлось бы предъявить медицинскую справку. Так что Тацуо с самого начала настаивал на «личных обстоятельствах».
— Если ты сейчас надолго пойдёшь в отпуск, трудно нам придётся. Но раз тебе надо, ничего не поделаешь. Постарайся как можно скорее вернуться, — уступил управляющий. Он уже давно приметил Тацуо. Да и начальник отдела Сэкино всегда положительно его характеризовал.
Тацуо сделал выписки из предсмертного письма Сэкино и тщательно изучил их. Для того чтобы узнать местопребывание мошенника, именующего себя Хоригути, надо непременно прощупать Ямасуги Китаро. И хотя Ямасуги говорит, что не знакомил Сэкино с Хоригути, невидимая связь между ними наверняка есть.
В конце концов фирме не оставалось ничего другого, кроме как погасить вексель на тридцать миллионов иен. Конечно, вексель уже дважды перекочевал из рук в руки. Очень большие убытки. Если говорить о конъюнктуре в мире экономики, то положение фирмы «Сёва дэнгё сэйсакудзё» никак нельзя назвать хорошим. Тридцать миллионов иен — большая потеря! С этой точки зрения такой пустяк, как самоубийство какого-то там начальника отдела, для фирмы ничего не значило. Не более чем «собачья смерть», как говорится в подобных случаях.
Когда управляющий сказал Тацуо, что он поставит фирму в затруднительное положение своим долгим отпуском, в этом был свой резон. Но Тацуо не мог не попытаться отыскать человека, который довёл Сэкино до самоубийства.
Ямасуги Китаро — известный ростовщик. Он ссужает деньги фирмам. Говорят, у него есть связи и в политическом мире. Конечно, что стоило такой старой лисе вынюхать чужую тайну!
И Хакидзаки Тацуо занялся его секретаршей — Уэдзаки Эцуко. Он хотел с её помощью обнаружить уязвимые точки Ямасуги. Теперь надо было сблизиться с нею.
Растянуть чашку кофе на два часа не удалось Тацуо заказал ещё чаю. Мужчина и женщина как-то незаметно исчезли.
На улице всё ещё накрапывало. Дождь был какой-то унылый, будто уже настал сезон дождей. Машины мчались, разбрызгивая лужи. Мостовая здесь, как и везде в Токио, была плохая.
Тацуо напряг зрение. Он увидел, что у мрачно-серого дома напротив плавно остановилась машина. Тацуо взглянул на часы. Не было ещё и четырёх. До конца работы Уэдзаки Эцуко оставалось больше часа, но Тацуо как-то странно заволновался. Он заплатил за невыпитую чашку и вышел на улицу.
С видом неторопливо прогуливающегося прохожего он продолжал следить за домом. Машина всё ещё стояла. Это был роскошный белый лимузин с
Через долгие пять минут из подъезда показалась знакомая женщина в белоснежном плаще. Тацуо увидел, как повернулся водитель, чтобы открыть дверцу.
Тацуо посмотрел по сторонам. Мимо, разбрызгивая грязь, проезжала маленькая машина. Из-за пасмурной погоды особенно отчётливо был виден горевший красный огонёк [6] . Тацуо поднял руку. Удачно, что машина подвернулась сразу.
6
Красный огонёк в японских такси означает «свободен».
— Куда?
Тацуо сел в такси как раз в тот момент, когда большой лимузин тронулся с места.
— Следом за той машиной. — Тацуо показал пальцем сквозь ветровое стекло.
Водитель кивнул и нажал на газ. Машина впереди двигалась через Аояма к линии городской электрички. Справа виднелся парк при синтоистском храме Мэйдзи.
— Господин из полиции?
— Хм, что-то в этом роде, — вынужден был ответить Тацуо. Чем ещё было объяснить, что он преследует чужую машину?
Первая машина, остановившись ненадолго у светофора, продолжала путь. От Синдзюку она выехала на шоссе Оомэ. Неловко было следовать прямо за ней по пятам, поэтому они немного поотстали.
«Но я ведь еду в „рено“, — подумал Тацуо. — „Рено“ в случае чего запросто может быстро набрать скорость и нагнать». Водитель будто угадал его мысли и произнёс:
— Всё в порядке, господин. По пути из Синдзюку в Огикубо двенадцать светофоров. Даже если мы немножко отстанем, они всё равно не потеряются.
И действительно, всякий раз, как первая машина останавливалась у светофора, они нагоняли её. Сквозь заднее стекло автомобиля проглядывал белый плащ.
— Смотрите-ка, там женщина. А, господин? — Водитель явно заинтересовался.
Первая машина доехала до Огикубо и свернула к югу, в тихий квартал особняков. Глядя на женщину сквозь заднее стекло автомобиля, Тацуо вдруг вспомнил отражение дамы в стеклянной двери зала ожидания станции Токио, куда он пришёл вместе с начальником отдела Сэкино.
3
Первая машина бежала по кварталу особняков.
— Это «додж», — обернувшись, пояснил водитель.
Дождь, шедший со вчерашнего дня, освежил деревья, и они блестели яркой листвой. Только махровая сакура уже увяла и поблекла. После того как проехали Тэкигайсо — бывшую виллу принца Коноэ, и прохожих и машин стало очень мало. Дорога блестела от дождя.
— Смотри-ка, остановились, — сказал Хакидзаки Тацуо.
Действительно, машина сбавила скорость, свернула направо и исчезла. В том направлении, куда она свернула, дороги не было.