Стена

Лонг Джефф

— Трансантарктические горы, — откликнулся он. — Морские ракушки на высоте в девятнадцать тысяч футов. Марсианские метеориты.

Они обменивались мечтами. Ему нравился ее голос — хрипловатый, с едва уловимой тенью испанского акцента, доставшегося ей от матери. Впрочем, довольно скоро они вернулись туда, где находились.

— Оставалось всего четыре веревки, — сказала она. — Кэсс выбралась на крышу и крикнула нам оттуда. Она увидела вершину. Гора была нашей.

Ему очень хотелось расспросить ее о том, как же произошла

беда, но он сдержался. Не исключено, что им придется просидеть здесь еще день или два, а ее настроение так переменчиво. И лагерь слишком уж ненадежен.

Это походило на последние месяцы, проведенные им с незнакомкой, в которую превратилась Энни. Излишнее возбуждение, не та музыка, даже некстати сказанное слово — и их мир разрушился бы. Он смирял себя до тех пор, пока ему не стало казаться, что он сам теряет рассудок.

Но Кьюба сама захотела поговорить о своем несчастье. Он лежал, разглядывая кристаллы инея, наросшие на стенке палатки, она методично излагала историю несчастного случая и своего погружения в мир мертвецов и духов.

— Сначала я подумала, что это Кэсс вернулась ко мне из леса. — К ней снова возвратились призраки, подумал Хью. — Я имею в виду, что она приземлилась прямо под нами, на полмили ниже. Верно?

— Возможно. — Он не стал говорить ей, что именно он нашел ее подругу.

— То есть если бы кто и вернулся, то именно она. Чтобы закончить свое дело. Я похожа на сумасшедшую, да?

Они все испытывали огромную психологическую перегрузку, и он в том числе. Конечно, похожа.

— Нет.

Хью не перебивал. В ее рассказе было трудно проследить последовательную хронологию, если не считать самого падения. Лесной пожар накладывался на переживания, сопровождавшие ее заточение, и все это перемешивалось с наблюдением за птицами и за разнообразными облаками, которые казались ей волшебными. Между делом она рассказала и о том, как вытаскивала Анди из пропасти.

— Ты думала, что она еще жива?

— Боже мой, конечно нет. Прошло столько дней. Я знала, что это невозможно.

Если знала, то зачем сделала?

— Ты правильно сделала, — сказал он вслух, хотя сам оставил бы тело висеть и не смотрел бы в его сторону. Пожалуй, он даже обрезал бы веревку, чтобы она не напоминала лишний раз о случившейся беде.

— Это было не то, что ты думаешь, — вдруг сказала она. — Не для самой Анди.

— А ты действительно была одна?

У этого вопроса была особая цель: установить уровень ее здравомыслия.

— Хорошо бы так, — сказала она. — К тому времени мне больше всего на свете хотелось остаться одной.

— И все же ты подняла ее к себе.

— Она боялась, что ты не придешь, — пояснила Кьюба. — Поэтому я затащила вверх останки Анди. Понимаешь, как приманку. Она сказала, что это обязательно привлечет тебя.

Они все так же лежали, прижавшись друг к другу. Хью ни разу не шелохнулся за все

это время, лишь неглубоко дышал. Приманка?

Рассказанная ею сказка о скитающемся вокруг духе подружки — это одно. А какой-то вампир, нашептывающий ей в ухо странные вещи, — нечто другое, наверно, сродни горной болезни. Кьюба с ее навязчивой идеей насчет воздаяния — око за око — совершенно определенно страдала какой-то разновидностью горняшки. Но слишком уж уверенно она это сказала. Но ведь они заглотили эту приманку. Огастин примчался сюда, притащив с собой Хью.

— Почему ты так сильно ненавидишь его? — спросил Хью.

— Кого?

— Огастина.

— Ненавижу? Его? — Воплощенная невинность.

— Ну да.

— Просто нужно было зализать раны. Но, наверно, все сложилось так, как было лучше для нас обоих.

Раны, о которых она говорила, несомненно, были ее собственными. Хью нахмурился.

— Я что-то не понимаю.

— Он горячий парень. А я еще горячее. Наши отношения не могли длиться вечно. Только сначала я этого не понимала. Но как только он меня бросил, все стало ясно.

Хью лежал неподвижно и пытался свести концы с концами.

— У тебя была связь с Огастином?

— Как ты старомодно выразился, прямо смешно.

— Но ты же понимаешь, что я имею в виду?

— Мы просто пылали. Ты не поверишь, насколько горячей была наша любовь. Но потом появилась Анди, эта заблудшая овечка — она всегда казалась совершенно беспомощной, — и у нас с ним все кончилось.

Хью почувствовал головокружение.

— Он бросил тебя ради нее?

— Не волнуйся, Хью. Я давным-давно справилась с этим. Я говорю — все сложилось к лучшему, потому что мы с ним сожгли бы друг дружку без остатка. Так что я в конце концов решила, что Анди спасла нас — и его, и меня. Но потом погиб ее брат, и она снова потеряла себя.

— И тогда ты приняла ее к себе?

— Долина маленькая, и ее населяют главным образом парни. Нас, девочек, волей-неволей сбивает в кучу.

Хью остановившимся взглядом смотрел вперед. До этого у него в сознании все события восхождения было аккуратно разложены по полочкам — начиная с обнаружения трупа Кэсс и кончая гибелью Льюиса. Теперь порядку пришел конец. Он сгребал факты как попало и пытался хоть как-то расположить их. Так, чтобы можно было увидеть выход из лабиринта.

Кьюба погладила его по плечу и прошептала в самое ухо:

— Скоро все кончится.

Солнце не желало появляться. Стенка палатки не окрашивалась светом снаружи. Мороз не ослабевал. Можно было пролежать так весь день, наслаждаясь теплом Кьюбы и ломая голову над ее бессмысленными загадками.

— Нужно проверить, как там дела, — сказал наконец Хью.

Он выбрался из спального мешка и тщательно прикрыл его за собой. Зеленые глаза девушки не отрывались от него. Точно так же Дизель следил за Энни.