Стена
Шрифт:
Лузин. Это долгая история. Сначала мы хотели поехать по Украине, Сумы… Чернигов… Винница… Я съездил туда, утвердили сроки. И вдруг, приезжает администратор саратовских цыган. Ну и сами понимаете — цыгане у нас идут первым номером… Этот администратор, мой старинный, друг, выпил со мной бутылку коньяка. Я поехал в Орел. В Орле уже полгода сидит ансамбль лилипутов «Колибри». Вот так мы сюда и попали. Вы думаете, продавать искусство легко? Народ пресытился. Везде зрелища, везде интересно. Дома телевизор, за углом кино. Вы из газеты? Мы будем работать, в основном, по области. Извините, надо позвонить одной докторше, па звать ее на концерт. Говорят, она лечит гипнозом от полноты. (Дежурной.)
Ассистент. Один вопрос…
Лузин. Все решили задавать сегодня по одному вопросу. Не надо скупиться. Софа, вы инвалид? Вас прибили к полу гвоздями? Молодой человек, я знаю, что интересует прессу. Мы дадим несколько шефских концертов. Главное, в нашем репертуаре, конечно песня. Много юмора, немного сатиры… Я не мог выйти, мне могут позвонить! Кто-нибудь, сходите посмотрите!
Ассистент. Стоп! Подождите! (Подходит к дремлющему Михееву.) А вы кто такой все-таки?
Михеев. Две пересадки поездом… сначала самолетом думал. Полтора суток просидел в аэропорту. Ветер… ураган. Самолеты не летают. Сдал билет… От аэропорта до вокзала чуть ли не сто километров… успеть к поезду, а ехать не на чем… А следующий будет только через двое суток. Автобусы не ходят, идет экономия бензина! За полдня приехал один — двери сорвали, стекла выбили. Друг друга толкают, бьют… А я сел на остановке… думаю, не поеду. Что же если еще здоровый, старика там или женщину должен ног сбить, а иначе никак не добраться… Свои ж вроде люди… не враги. Махнул рукой… Остался один на остановке. Тут парень с золотых приисков… Он ночью еще в аэропорту все ко мне подсаживался — выпить ему не с кем было… Сговорил за семьдесят рублей почтовый фургон — садись, кричит мужик, не бойся, не надо в долю входить… А кругом град… дождь, ветер… Ехали, парень этот с золотых приисков, значит, всю дорогу переживал: хотел слетать в Москву на какое-то Ваганьково кладбище, Володе положить цветы. Какому Володе? Уж я не стал спрашивать… Вот! Считайте — это две ночи! В поезде — внизу, на полке мужик, чуть старше моих лет… едет с курорта… То радио включит, приемничек у него маленький… то вскрикнет, и все смеется… все смеется. Я его и просил, и грозил… нет — веселится и все! Оказывается, его телеграммой вызвали — у него сын погиб. Я думал он смеялся, а человек оказывается, плакал… Я-то сквозь дрему не разобрал. Ну как тут спать? Когда у человека такое горе. Сел с ним… поговорил — считай это уже третья ночь ушла. Вот теперь четвертая.
Телефонный звонок.
Лузин. Ну, наконец-то, у него прорезался голос. (Поднимает трубку.) Да-да! Администратор. Кто это? Человек? Это еще ни о чем не говорит. Что вы за человек? Захарьянц из Бюракана? Что вам надо, дорогой? Софа, возьмите трубку.
Дежурная молча положила трубку на рычаг.
Ему негде менять две копейки. Генацвале, мне бы твои заботы. Что вы так смотрите, как будто на мне что-то нарисовано? (Оглядел всех.) Что такое?
Сигнал автобуса. Входит Маргарита Мостовая. Рядом аккомпаниатор — Фима с зачехленным аккордеоном.
Мостовая. Феликс!
Лузин.
Мостовая. Феликс, какое счастье, что мы, наконец, доехали. Я устала в пути. Ваш шофер не давал нам воздух в салоне. У меня пропадает голос.
Лузин. Маргарита, не пугайте меня. (Целует ей руку.) Все, только не это. Вам приготовлен отдельный номер. Вас здесь ждали. Вот пресса. Я рвал на себе волосы. Представлял картины. Что могло быть?' Землетрясение? Последний день Помпеи? Я принимал валокордин. Звонил в совхоз «Плодородие». В сельсовете какая-то старуха… Ужас! Вы не представляете, что я пережил.
Мостовая. Этот гангстер курил всю дорогу, потом стал чинить колесо. Я собирала ромашки. Они все успели завянуть.
Лузин. Пойдемте в номер. Мы найдем баночку, нальем воды.
Мостовая. Что за кошмарная гостиница? Куда ты меня привез?
Лузин. В городе слет механизаторов.
Мостовая. Я не двинусь с этого места!
Лузин. В гостинице «Центральная» работает мой знакомый — Федя Прусаков. Люкс освободится утром. Всего одна ночь.
Ассистент(громко). Объясните, как вы сюда попали?!
Лузин. Нет, интервью потом. Маргарите надо отдыхать. Завтра она ответит на ваши вопросы. Напишите их на бумаге, я занесу ответы в редакцию.
Ассистент(кричит). Стоп!
Мостовая. Он меня напугал… Так гаркнул!
Лузин. Что вы кричите? Вы из местной газеты?
Ассистент. Я не из газеты. Я режиссер. Есть такая профессия… режиссер… Где работают режиссеры? Вопрос всем!
Мостовая. В кино! Он кричит, как режиссер! В этом городе снимают кино?
Ассистент. Стоп! Вопросы буду задавать я!
Мостовая. Задавайте! Вы из Москвы?
Савченко. Идите, женщина, идите.
Ассистент. Помолчите, пожалуйста! Я прошу тишины! Я прошу всех внимательно меня выслушать. Я ясно выражаюсь? Слушайте меня внимательно!
Лузин. Что такое? Почему я должен вас слушать? Мне надо размещать людей… чинить автобус… Иван сейчас принесет сюда карданный вал… А я должен его внимательно слушать. Как будто он лектор!
Савченко(тихо). Не слушайте… идите… идите…
Ассистент. Вас я первого выселю!
Лузин. Пойдемте… Маргарита…
Мостовая. Подожди, я сказала!
Ассистент. Замолчите! Все! (Мостовой.) Кто вас сюда направил?
Мостовая. Я на гастролях… Вы из Ленинграда?
Лузин. Извините, друзья. Маргарите Мостовой надо отдыхать. Она такой же человек, как и вы.
Мостовая. Я не устала. (Ассистенту.) Что вы мне хотите предложить? Роль? Это музыкальный фильм. Я снимусь у вас. Надо будет делать пробы.
Ассистент. Не надо! Вам придется уехать отсюда.
Лузин. Куда уехать? О чем вы говорите? (Ассистенту.) Я не понимаю. Есть руководство… Почему вы делаете такие предложения?..
Ассистент. Подождите. Вопросы буду задавать я!
Мостовая. Феликс, я, кажется, теряю голос. (Ассистенту.) Мне хочется одеть что-нибудь легкое. Я сейчас вернусь!