Стена
Шрифт:
Со стороны могло показаться, что он разговаривает с Тигхи, но в действительности юноша видел, что это не так. Его слова ничего не обещали Тигхи. Дед разговаривал сам с собой.
Оба помощника проповедника ничего не сказали. Они, как правило, держали рот на замке.
Глава 11
Следующим утром вскоре после того, как утихли рассветные ветры, Тигхи отправился к дому, где жил Током. В деревне, где почти каждый умел неплохо плести из стеблей травы различные изделия, начиная от половых циновок и ковриков
– У меня нет для тебя работы, – сказал он почти сразу же, как только юноша переступил порог. – Я сказал, что возьму тебя, чтобы оказать услугу твоему деду. Он считает, что тебе пора научиться какому-то ремеслу, и возраст у тебя для этого уже самый подходящий. Однако в такое время люди почти не покупают модные ткани, и потому мне не требуется лишняя пара рук. Короче говоря, ты мне не нужен. Лишний рот в доме мне ни к чему.
Тигхи кивнул, потупив взгляд. Однако недаром Током слыл записным весельчаком, пусть даже у него сейчас от голода заострились скулы. Он рассмеялся.
– Не вешай носа, парень! – воскликнул он. – Если у меня нет для тебя работы, это еще не значит, что мир рухнул и жизнь закончилась. Когда буду ткать, я позову тебя, и ты будешь наблюдать за всем, что я делаю. Это почти то же самое, что учиться ремеслу, будучи подмастерьем. Не огорчайся, все наладится. У тебя такой вид, будто ты мечтал стать ткачом, а я разрушил твою мечту! Гляди веселее!
Он подошел к Тигхи и обнял его за плечи.
– Ну конечно же. Я просто идиот, – сказал он. – Дело не в работе. Ты потерял своих па и ма. Это ужасная штука. Ведь я тоже потерял своих па и ма.
Тигхи посмотрел в лицо Токома:
– Как?
– Это случилось много лет назад. Ма умерла при родах, пытаясь произвести на свет мою сестру. Обе испустили дух – и новорожденная, и женщина. Мой па так и не смог оправиться от удара. Он свалился с одного из верхних уступов, когда собирал стебли для тканья. Он был не один. Те, кто пошел туда с ним, видели все. По их словам, он рвал длинные стебли на краю утеса – дело в том, что самые длинные стебли чаще всего растут именно в таких местах. Если собираешься стать ткачом, ты должен знать такие вещи. Вот так. Проще некуда. Просто кувырнулся, и все.
Тигхи молчал, переваривая услышанное.
– Об этом никогда не говорят, – сказал Тигхи тихим голосом, – однако иногда мне кажется, что люди все время падают с мира.
– Понимаешь, – начал Током, убрав руку с плеча Тигхи и отправившись в угол комнаты, где лежал тюк ткани, готовой к продаже. – Жизнь – штука рискованная. Так уж установлено Богом, и не нам сомневаться в его мудрости, верно?
Выудив из отвисшего кармана штанов глиняную трубку, он зажег ее,
– Но я думаю, что ты прав, мой мальчик. Люди не любят говорить об этом, потому что это напоминает им об их близости к краю всего.
Тигхи присел на корточки.
– Моя семья потеряла козу. Она тоже не удержалась на краю.
– Я слышал. О таких вещах люди говорят охотнее. Большая потеря. Ведь коза стоит немалые деньги. Однако коза – это всего-навсего коза.
Последовала пауза, в течение которой хозяин дома сделал несколько затяжек.
– Когда я услышал насчет исчезновения твоих па и ма, меня это здорово огорчило, – произнес он задумчиво.
– По-вашему, они упали с мира? – спросил Тигхи.
Током пожал плечами:
– Их нигде нет. Никто не видел их выходящими из деревни. Да и с какой стати им уходить отсюда?
– Тяжелые времена.
– Времена и в самом деле тяжелые, но только не для тех, кто держит коз. Для этих людей по-настоящему тяжелых времен не бывает никогда. – Током опять попыхтел трубкой. – К тому же твой па был принцем. А принцу нельзя бросать свой народ. Нет, как ни жаль, но я должен сказать тебе откровенно то, что думаю. Они оказались за краем.
Тигхи почувствовал комок в горле. К глазам подступили слезы, однако он нашел в себе силы сдержаться и проговорил:
– Но как? Как они оказались за краем?
– Как я уже говорил тебе, – вздохнул Током. – Люди падают.
– Но оба вместе, одновременно? – настаивал юноша.
– Тут ты прав. Это немного странно, – согласился Током. – Но может, они вышли из дому во время рассветного шторма? Поверь мне, я знаю, что это такое. Когда я был молод, я излазил многие места на стене, и бывали случаи, когда я не успевал вернуться домой и устраивался ночевать на каком-нибудь утесе в расщелине. Это сущий ад. Человека может запросто сдуть даже с самого широкого выступа.
– Они все еще оставались дома, когда я ушел за свечкой, – сказал Тигхи. – Так что дело не в рассветном шторме.
– Ты уходил за свечкой?
– Да, утро уже кончалось, и ма послала меня забрать свечку. А когда я вернулся, их уже не было.
На этот раз Тигхи не смог сдержать слез. В уголках его глаз появились первые капельки влаги, которые, увеличиваясь в размерах, начали скатываться по щеке.
– Что поделаешь, – сказал Током, немного покраснев, – сожалею, но они не первые люди, кто ушел с мира, потому что настали тяжелые времена. Ведь у них пропала коза, в конце концов.
Эта мысль тоже приходила Тигхи в голову, однако, будучи озвученной, она показалась юноше столь невыносимой, что он не просто заплакал, а разрыдался. Током растерялся, не зная, что делать. Хмыкнув, он положил трубку, подошел к юноше и, обняв его, стал утешать, как маленького ребенка. Тигхи продолжал плакать.
Старый мастер говорил ему:
– Ну, будет, будет. Все наладится.
Однако слова не достигали Тигхи, переливаясь в ушах и вновь уходя в воздух.
Наконец тело юноши перестало сотрясаться от рыданий, и Тигхи вновь обрел способность говорить членораздельно.