Стендаль и его время
Шрифт:
В кафтане стального цвета с золотым галуном в красном жилете и в красных панталонах, с дворянской шпагой, сверкающей сотней алмазов, в шляпе с белыми перьями, зимой в шубе из голубой лисицы, этот человек произвел сильнейшее впечатление на праздные умы людей, окружавших Марию-Антуанетту.
Калиостро был не один. С ним была женщина которая обладала способностью общаться с духами и заставляла говорить при себе то ангелов света, то гениев тьмы.
Кардинал Роган, один из высших князей церкви во Франции, впал в немилость и, чувствуя нерасположение королевы, захворал. Он обратился за помощью к Калиостро. «Если кардинал болен, — ответил шарлатан, — то пусть придет ко мне, тогда я вылечу. А если здоров, то не нуждается он во мне и я в нем». И высший духовный сановник Франции склонил голову перед странствующим авантюристом.
Граф Каилюс и герцогиня Жевр обращаются к Калиостро
Сам кардинал Роган попался на плутне, о которой шептались гости нотариуса Шерубена Бейля. Интриганка по имени Ламотт уверила кардинала Рогана, что королева хочет тайком купить громадное бриллиантовое ожерелье, которое ювелиры Бемер и Боссан продают за миллион шестьсот тысяч франков. Королева будто бы не решается сделать покупку открыто, ибо «философы тотчас же напечатают памфлеты о растрате государственных средств». Ламотт заявила, что милость королевы будет возвращена кардиналу, если он сумеет ловко устроить эту покупку. Кардинал пожелал услышать это из уст королевы. Ночью в Версальском парке на одинокой тропинке проститутка Олива, одетая королевой, подтвердила королевскую волю обманутому кардиналу. Покупка состоялась в кредит. Но когда ювелиры обратились со счетом во дворец, плутня открылась. Королева не говорила с кардиналом. Королева ничего не знает. Кардинал уверял, что говорил с самой королевой. Королева была оскорблена. В день успения богоматери кардинал в полном облачении направился в дворцовую церковь для богослужения в присутствии королевской фамилии. Не дойдя до алтаря, он был арестован гвардейским капитаном и допрошен в присутствии королевы.
На суде в качестве подсудимых фигурировали Роган, Калиостро, Олива. Кардинал был оправдан. Калиостро, устроивший всю эту историю и похитивший ожерелье, вышел из парижского парламента с гордо поднятой головой. Вечером дом кардинала был иллюминирован, а Париж распевал веселенькие песенки по адресу королевы, прозванной «госпожой Дефицит», ибо чудовищную покупку бриллиантов и Париж и провинции приписали Марии-Антуанетте.
Тяжелое экономическое положение страны, острое недовольство народных масс и буржуазии усиливали во Франции могучее идейное, философское движение энциклопедистов; это движение подготовляло общественное сознание к неизбежной революционной ломке всего прогнившего феодального строя.
Буржуа развивали промышленность, двигали науку и технику, были учеными, инженерами, саперами на войне, строителями дворцов — тем сильнее они чувствовали унижение от своего бесправия. Капля по капле наполнялась чаша их терпения, особенно когда философ из среды самой аристократии барон Гольбах в достаточной степени разоблачил систему дворянского и церковного лицемерия в книгах «Священная зараза», «Разоблаченное христианство», «Система природы».
Еще раньше Ж.-Ж. Руссо признал за всяким человеком «естественные права на развертывание всех сил и способностей» и звал человека «вернуться на лоно природы», в лоно естественных отношений. Руссо полагал, что когда-то люди для защиты от грозных и сильных явлений природы путем сговора сформировали общество и общественный договор на заре человеческой истории объединил всех в большое братство. «Все рождаются прекрасными и чистыми из рук творца, и все портится под влиянием дурного общественного строя. Люди испортили общественный договор, забыли его». Они разучились хорошо воспитывать детей и друг друга. И вот возврат к правильному воспитанию чувств и есть то, что необходимо теперь для человека.
Руссо написал «Эмиля» — книгу о воспитании. Он полагал, что достаточно было бы применить опыт хорошего педагога, чтобы новому человечеству были привиты
Дидро, Даламбер, Вольтер, Монтескье, Бюффон, Гельвеций, Рейналь, Морелле, Гольбах, Кондильяк, Мабли, Лагарп, Гримм, Кондорсе и Жан-Жак Руссо приняли решение «объединить знания, рассеянные на поверхности земли, изложить их в общей системе для людей, с которыми мы живем, и передать эти знания людям, которые идут за нами в качестве наших потомков, дабы наши потомки стали образованнее, добродетельнее и счастливее, дабы мы сами могли умереть в сознании исполненного перед человечеством долга».
Такова была широкая программа энциклопедистов. Так назвали их за то, что они эту программу захотели осуществить в форме «Энциклопедии», или «Словаря наук, искусств и ремесел». Они выпустили первый и второй тома, и разразилась буря. Иезуиты, увидев во вновь образованном научном обществе громадную опасность, выдвинули обвинение, что энциклопедисты распространяют неверие. На это Дидро ответил, что авторитет церкви поколеблен любовными приключениями и воровством духовенства.
Полемика довела до требования властей прекратить печатание «Энциклопедии». Дидро захотел перенести печатание «Энциклопедии» в Берлин, но Вольтер, в достаточной степени знакомый с королевской властью в Пруссии, вовремя заявил, что в Пруссии все-таки больше штыков, чем грамотных людей. А что касается «мудрых Афин» (Берлин), то осколок этой мудрости можно еще найти в самом кабинете циничного и ни во что не верящего короля Фридриха, но этим только и ограничивается сравнение столиц Пруссии и Эллады…
С большим трудом в 1756 году вышло продолжение «Энциклопедии» до VI тома. В 1758 году Гельвеций выпустил свой замечательный трактат «Об уме». Иезуиты добились того, что правительство не только воспретило распространение книги Гельвеция, но и запретило печатание последующих томов «Энциклопедии».
Успех «Энциклопедии» был громаден. Несмотря на требования полиции, получившей списки подписчиков, представлять полученные тома, несмотря на возвращение этих томов из полиции с вырезками и новыми наклейками, «Энциклопедия» получила громадное распространение, и значение ее было колоссально. Она была идейным «артиллерийским дивизионом», который разрушил подступы к самым главным крепостям феодальных привилегий; она суммировала недовольство третьего сословия против аристократии и королевской Франции.
Иезуиты пробрались в типографию и, скинув рясы, превратились в наборщиков и корректоров и целыми страницами подменяли тексты Дидро и Даламбера собственными измышлениями, оправдывавшими римского папу и католическую церковь. Этим ручейком грязи они не в состоянии были засорить океан свежей воды, в котором купалось сознание молодого, познающего свои силы третьего сословия. Дидро временно заболел душевным расстройством, ибо внезапный переход от его собственных мыслей в статьях, им подписанных, к иезуитскому вздору и мракобесию произвел на него впечатление галлюцинаций.
Дело было сделано. «Энциклопедию» читали даже те, против кого она была направлена. Мы можем видеть в Лувре портрет одной королевской любовницы, которая приказала изобразить себя одному из лучших художников Франции в оригинальном виде: она локотком опирается на книжки самого революционного содержания, судя по кожаным корешкам изображенных книг.
Аббат Сийес написал брошюрку на тему о том, «Что такое третье сословие?». Он перечисляет все богатые свойства этих людей, обладающих инициативой, повышающих значение ремесел и искусств, организаторов науки. Третье сословие, однако, ничто в глазах короля. Чем оно хотело бы быть? Всем — отвечает Сийес [3] . Руки коротки — отвечало дворянство. От бога установлены привилегии древнему рыцарству, и нет божьей воли на то, чтобы безродные люди становились украшением престола и церкви, — отвечало духовенство. «Относиться к Монтескье, Вольтеру, Дидро, Гельвецию, Даламберу и Руссо как к общественным отравителям», — таков был единодушный приговор правящей Франции.
3
В данном случае А. Виноградов допускает неточность: в действительности аббат Сийес писал в своей знаменитой брошюре, что третье сословие хотело бы быть «чем-нибудь». В этом сказались ограниченность и компромиссность позиций идеологов французской буржуазии XVIII века.