Стены из Хрусталя
Шрифт:
Не теряя ни секунды, Берта вскочила с дивана. Прежде чем она выбежала в коридор полуголой — т. е. одетой лишь в панталоны, фланелевую сорочку под горло, и пеньюар, впопыхах схваченный со спинки кресла — ее остановила Харриэт.
— Мисс Берта, мэм, вам мисс Гизи изволила оставить письмо! — протараторила она, протягивая вампирше смятую бумажку.
Хотя девочка тщательно отрепетировала свою речь, до настоящей горничной ей было еще расти и расти. Потому, например, что она забыла положить послание на поднос. Прежде чем прочесть, Берте пришлось его отжать, а разобрать расплывшиеся
— А как ты вообще стала привидением? — поинтересовалась Берта, но тут же обругала себя за черствость.
Собственная смерть не самое приятное воспоминание, уж ей ли об этом не знать. Пусть ее кончина и была относительно безболезненной, зато когда она проснулась на полу гостиной, уже в новом статусе, пудель Тамино вылизывал ей лицо с таким рвением, словно хотел поскорее содрать кожу и добраться до чего-нибудь повкуснее. А в кресле-качалке сидела Лючия Граццини и, вооружившись немецким словарем, переводила ее дневник…
Но Харриэт встрепенулась, будто йоркширский фермер, которого спросили, какими картофельными очистками он кормит свою призовую свинью.
— О, это очень печальная история! — начала она, но из-за ее расхлябанного акцента Берта понимала с пятого на десятое. Слова как будто будто взрывались у девочки во рту и вылетали по кускам. — От нее кровь в венах прям вот так и створаживается! Ну, значится, была я наследницей древнего рода. Может, и не принцессой, но уж познатнее герцогини. Так вот, мой дядя, прохиндей каких мало, однажды взял меня за руку и повел гулять на вересковую пустошь. В метель, мисс! Ветер аж завывал…
В дверь дробно постучали.
— Вы в приличном виде? — послышался голос Фанни.
— Разве я когда-нибудь в нем бываю?
— Одеты?
— Более-менее.
Фанни счел ее ответ приглашением войти. Поверх сюртука он повязал фартук, белые перчатки тоже не забыл. Перед собой вампир толкал тележку, уставленную разной снедью, причем на его унылой физиономии так и читалось «Меня заставили.»
Берта присвистнула — с каких это пор ей подают завтрак в постель, будто она знатная дама? Но стоило вспомнить совместный завтрак с Марсденами, как едва проклюнувшаяся благодарность сразу увяла.
Вчера она совершенно случайно опрокинула графин с кровью на подол леди Маргарет, а та по неосторожности чуть не всадила вилку ей в колено. Несмотря на эти маленькие недоразумения, дамы продолжали вежливо беседовать. «Ах, какая я неловкая!» «Пустяки, мисс, эти манжеты и так пора выбрасывать.» «А что за порошок вы насыпали мне в чашку?» «Сахар.» «А почему он разъел фарфор?» «Не иначе как с сульфатом свинца попался. Ах, пищевые добавки — это бич нашего времени!»
Больше в столовую ее не пригласят никогда, невесело подумала фроляйн Штайнберг.
Пока юный вампир расставлял тарелки на столе, она махнула Харриэт — давай дальше. Но от вдохновения девочки не осталось и следа. Запинаясь и то и дело зыркая в сторону Фанни, она продолжила скороговоркой:
— В общем, дядя оставил меня
— …и прозвали тебя Гилслендским Мальчиком, — договорил за нее вампир. — Это призрак из деревушки Гилсленд, что возле Адрианова вала. Приходит ко всем потомкам дядюшки-злодея, прикасается к ним окоченевшей ручонкой и говорит, «Ах как холодно мне было, но и ты замерзнешь навеки.» Да-да, так и говорит. Нужен настоящий талант, чтобы придумать такую фразу — красиво, емко и по делу.
— Должно быть, Хариэтт что-то напутала, — подбодрила вампирша девочку, готовую расплакаться. Уж если в своем обычном состоянии она разводит плесень прямо таки в промышленных масштабах, то что случится, если она заплачет? Ноев потоп покажется опрокинутым корытом с мыльной водой.
— Ну да. На самом деле, я жила еще в чумные времена. И вот однажды мать увидела у меня на теле болячки…
— Бубоны, — поправил Фанни. — Кровь или мясной сок?
— Кровь. И не влезай в наш разговор.
Берта уселась за стол и тоскливо посмотрела в тарелку, полную зобных желез, слывших деликатесом как среди живых англичан, так и среди мертвых (среди последних, конечно же, в сыром виде). И крови совсем на донышке. Лучше б овсянку дали.
— …тогда мать заколотила дверь в мою комнату, намалевала красный крест на дверях, чтоб соседи не входили, а сама уехала. И я еще долго помирала от болезни, и голода, но пуще всего от одиночества, мисс!
— А вот это уже Скребущая Девочка из Йорка, — проговорил Фанни. — Тоже, между прочим, дипломированный призрак. Собирает толпы туристов. У нее с местными гидам все схвачено — те раздают листовки, она появляется у окна секунды на две, скребется о стекло и voila — зарабатывает шиллинг за ночь! Не то, что наша Харриэт. Давай, расскажи, как тебя угораздило.
— На самом деле, — Берта заколебалась, — произошло что-то… совсем ужасное?
Девочка вскарабкалась на оттоманку, атласная обивка которой, розовая и лоснящаяся, сразу же начала чернеть.
— Нет, мисс, но это как раз хуже всего! Я просто утонула. Меня мама из школы забрала, потому что учитель дрался, и потому что нам нужны были деньги, раз у Бобби началась корь, а Нэнси рассчитали без рекомендаций, и она все ревела, и говорила, что щелок выпьет, а Уилли — его отправили в исправительную школу, но мама сказала, что так даже лучше, одним ртом меньше. А я начала торговать крест-салатом…
— Кресс-салатом, — вклинился Фанни. В его сторону полетело блюдце.
— …его можно у зеленщика взять и по домам разносить — может, кухарка купит — или самой собрать на реке, так больше денег останется. Ну вот, пошла я на реку спозаранку, забралась в воду поглубже, чтоб, значится, больше салатов собрать. А я тогда платье Нэнси надела, потому что мое мама старьевщику отнесла, чтоб было чем за гроб для Бобби заплатить. А платье было такое длинное, зараза! Такое длинное! Ну, споткнулась я, зацепилась юбкой за корягу — и захлебнулась. Вот и все, мисс, даже рассказать нечего. Такое ж каждый день случается. А у призрака должна быть трагическая история.