Стены молчания
Шрифт:
— Я рассказала ему только о том, что Макинтайр флиртовал со мной. У Дага была теория о Макинтайре и людях, подобных ему. Он говорил, что это был прикол с Уолл-стрит, что тот, кто достиг хоть какого-то успеха, хотел видеть вокруг себя лишь податливые тени. Они хотят затонировать тебя, чтобы ты слился с краской на стене. Потом им потребуется от тебя что-нибудь. А если ты не дашь им того, чего они хотят, тогда они очень сильно разозлятся. Они разобьют вещи, которые ты любишь, чтобы ты знал, кто все контролирует. Уже в самом конце, умирая
— Он был прав, — сказал я.
— Мне кажется, он во многом был прав, — сказала она. — Но я сомневаюсь, что он изменил бы свое мнение, если бы я рассказала ему обо всем. По-моему, это послужило бы еще одним доказательством его теории, не так ли?
— Да.
— Даг не верил в Бога или во что-либо, но он всегда говорил, что его очень трогала проповедь Иисуса о кротких, которые унаследуют землю. Это придавало ему сил. — Голос Полы задрожал. — А я тогда сказала ему, что это была отговорка слабых, — она отвернулась от меня. Ее плечи тряслись. — Я не должна была ему говорить этого.
— Мы все говорим вещи, которые не должны были говорить, — но, может быть, лучше сказать, чем вообще ничего не говорить.
45
Я повернулся к Поле.
— Долго еще? — спросил я.
Ее тонкий палец провел по карте, тускло освещенной плафоном. Если бы ее палец остановился, мы бы тоже остановились.
— Городок, потом насыпная дорога к Центральному острову, — сказала она.
— Какой городок?
— Бейвиль, — сказала она, не смотря в карту. Она лишь давала мне информацию, которая была нужна.
Бейвиль. Это был абонентский адрес Приити. В лобовом стекле передо мной появилось горящее лицо Раджа, называющего мне номер почтового ящика сестры: 9735.
Мы ехали по зеленому району, не было видно воды, которая, как я полагал, должна была лизать границы городка с таким морским названием.
— Далеко еще? Я имею в виду до Бейвиля.
— Скоро, — сказала Пола. Тут же появился знак, который приглашал нас в Бейвиль. Резко повернув направо, мы оказались у береговой линии, пляж тянулся в темноту с одной стороны, а с другой был скромный, но милый ряд магазинчиков и ресторанов.
У меня все сжалось в животе, когда мы проезжали мимо небольшого луна-парка: в нем не было света, а вращающиеся машины были затянуты чехлами. Это напоминало мне о том треклятом луна-парке на пляже Чоупатти по дороге к Башням Молчания. Я лишь сильнее нажал ногой на педаль газа.
Вскоре мы уже выехали из городка, и вокруг была только серая пустошь, ровная как лист. Все это был пустынный пляж — на нем стояли только башни спасателей и изредка попадались кинутые надувные лодки или лопатки, торчавшие из песка,
К нам ехал конвой из трех лимузинов. Окна и крыши были открыты. Напившиеся, усталые и счастливые гуляки высовывались из окон или стояли, крича и махая всем проезжающим. Девушка без верха махала лифчиком над головой, словно это было лассо.
Когда они проехали мимо нас, они стали высовываться дальше из машин, крича и свистя. Насыпь сузилась, и пляж исчез из вида. Впереди были видны очертания какой-то тени. Несколько огней моргало над поверхностью моря, показывая, что тень была землей. Центральным островом.
Проехало еще два лимузина. Клоны первых.
Были огни и на поверхности моря, и на дороге впереди меня. Хотя это была не машина. Свет падал из окна. Я притормозил.
Неподалеку стояла будка и шлагбаум. Дорогие дома означали и дорогую охрану.
А рядом с будкой была полицейская машина.
Я взял карту, чтобы посмотреть, были ли еще пути, чтобы заехать туда. Идиот. Это же был чертов остров.
Кэрол упоминала о яхт-клубе. Может, летняя вечеринка. Я взглянул на карту.
Я уже почти поравнялся с будкой, когда в ней толстый коп начал подниматься из мягкого кресла перед телевизором.
Я открыл окно. Коп отодвинул свое окошко и высунул голову.
Я улыбнулся:
— Уборщики для яхт-клуба Сиванака.
Коп кивнул и засмеялся:
— Должно быть, у них там неплохая вечеринка.
— Да ладно, — сказал я, ударяя рукой по рулю и смеясь в ответ. — У меня полный багажник чистящих средств и десять запасных пар резиновых перчаток.
Коп отошел от окна и открыл дверь будки.
— Вы не против, если я загляну в багажник? Так, рутина. Надеюсь, ребята, вы не примете это как оскорбление.
— Конечно, — кивнул я, поставив передатчик скоростей на задний ход, но держа ногу на тормозах.
Когда коп направил свет фонаря на заднее сиденье, я увидел фары подъезжающей машины. Послышался гудок.
Коп встал.
— Боже мой, — вздохнул он.
Он пошел назад к будке, когда пикап с шестью тинэйджерами в смокингах и вечерних платьях неуклюже остановился в нескольких дюймах от барьера.
— Давай, Миллер, — прокричал один из тинэйджеров, махая бутылкой шампанского, как флагом. — Открывай. Откроешь?
Коп повернулся ко мне.
— Видишь, что я имею в виду? — сказал он вполголоса. — Мне бы не хотелось убирать за этими уродами, — он прошел в будку, и шлагбаум поднялся.
— Джош, — прокричал полицейский, когда пикап проезжал мимо, — недалеко отсюда стоит полицейский патруль, и я не хочу услышать, что тебя остановили и обнаружили, что ты вел машину в состоянии алкогольного опьянения.
Сквозь шум выхлопной трубы и смех подростков я лишь мог разобрать: