Степан Халтурин
Шрифт:
Начались хлопоты о заграничных паспортах. Дошедшее до нас прошение Степана Халтурина о получении заграничного паспорта — едва ли не единственный письменный памятник будущего знаменитого рабочего-революционера за весь период пребывания его в Вятском крае. Приведем его целиком.
«Его превосходительству господину исправляющему должность Вятского губернатора
Желая ознакомиться ближе с сельским хозяйством, я вздумал посмотреть на германские хозяйственные фермы, но не имея возможности выехать без заграничного паспорта, я покорнейше прошу Вас о выдаче мне оного впредь на шесть месяцев, при сем прилагаю документы: паспорт и удостоверение и необходимые пять рублей (5
Проситель — государственный крестьянин Вятской губернии, Орловского уезда, Левинской волости деревни Халевинской Степан Николаев Халтурин» {19} .
Прошение было подано Степаном 18 июня 1875 г. Идея о поездке в Америку для создания там коммуны зародилась в кружке, в котором он состоял, видимо, еще зимой 1874/75 гг. Уже весной 1875 г., когда умер отец Степана и сыновья решили поделить наследство, он тогда отказался вернуться в деревню и согласился получить небольшую сумму.
Халтурин и его товарищи скрыли от властей действительную цель их путешествия. Всем вятичам была известна одна из слабостей их губернатора, объявившего себя покровителем местных крестьянских и кустарных промыслов. Просьбу юноши о желании познакомиться с опытом ведения сельского хозяйства в Германии было решено удовлетворить. После ряда проволочек и запросов 25 июля 1875 г. Степан получил заграничный паспорт. Паспорта получили и остальные товарищи Степана, за исключением одного, по фамилии Селантин. Это был авантюрист, сосланный в Вятку за двоеженство. Здесь он выдал себя за политического ссыльного и вошел в доверие к группе молодежи, собравшейся ехать в Америку.
Путешественники отправились в Петербург, откуда намеревались выехать за границу. По пути в столицу они остановились в Москве. Здесь Селантин, сославшись на болезнь, попросил Степана поехать к своим родственникам в Рязань за паспортом и денежной помощью. Отзывчивый и неопытный юноша поверил этому. Степан, оставив товарищам на хранение свои деньги и паспорт, отправился в дорогу. Конечно, никаких родственников в Рязани по указанному адресу не оказалось, а по возвращении в Москву Степан обнаружил, что его спутники уехали, не дождавшись его.
Мечты о поездке в Америку, которые, казалось, были совсем близки к осуществлению, потерпели крах. 18-летний Халтурин очутился в чрезвычайно тяжелом положении.
Оставшись не только без средств, но и без документов, Степан, видимо, сообщил об этом родным. Узнав о случившемся, мать и брат зовут его домой. Степан на перепутье: куда ехать? В знакомую, недавно оставленную им Вятку или же в далекий, чужой и незнакомый Петербург? Вернуться домой — это значит погрязнуть в обывательской жизни глухого захолустья. Отсюда он лишь недавно вырвался, преисполненный горячим желанием отдать все свои силы революционному делу. Направиться в Петербург — это означает пойти навстречу неизвестности и начать полную лишений трудовую жизнь пролетария. Но столица манит своими заводами и фабриками, кипением общественной жизни. Все невзгоды, которые так неожиданно обрушились на юношу, не разочаровали его в правильности избранного им пути. На предложение матери и брата вернуться домой он отвечает отказом {20} .
Несколько недель Степан работает в железнодорожных мастерских Москвы. Собрав необходимые денежные средства, он отправился в Петербург, куда прибыл в сентябре 1875 г.
Первые годы в Петербурге
Петербург 70-х годов XIX в. давно уже стал крупнейшим городом русской промышленности. По технической оснащенности производства, количеству паровых двигателей, машин, степени концентрации производства, а следовательно, и рабочих, петербургская промышленность занимала первое место в стране. Столица являлась, таким образом, ведущим центром технического прогресса.
Высокоразвитая, по тому времени, промышленность столицы особенно нуждалась
В составе петербургского пролетариата насчитывалось большое число потомственных рабочих, отцы и деды которых работали на заводах и фабриках столицы. Грамотных рабочих в Петербурге уже в 70-х годах было гораздо больше, чем в других городах.
Развитие капитализма в стране с сохранением пережитков крепостнических отношений определяло особо тяжелое положение пролетариата. Полное политическое бесправие народа обрекало рабочих на почти неограниченный произвол заводчиков и фабрикантов, стремившихся к извлечению максимальных прибылей за счет хищнической эксплуатации труда рабочих и их семей.
Внедрение машин использовалось владельцами фабрик и заводов для интенсивности эксплуатации рабочих, для широкого применения дешевого женского и детского труда и увеличения рабочего дня всех категорий рабочих. Труд детей и подростков был незначительно ограничен только в начале 80-х годов (закон 4 июня 1882 г.). Рабочий день, который в начале XIX в., согласно ремесленному закону Екатерины II, находился в пределах 10 часов, в 70-х годах увеличился до 12–15, а на некоторых предприятиях — даже до 17 часов. Заработная плата рабочих России была самая низкая в Европе. Но и эту плату рабочие полностью не получали. Рабочих донимали разными вычетами и штрафами.
Выдающийся русский рабочий-революционер Петр Алексеев в своей исторической речи перед царским судом 9(21) марта 1877 г. ярко обрисовал тяжелую долю рабочих царской России:
«Мы, миллионы людей рабочего населения, — говорил он, — чуть только станем сами ступать на ноги, бываем брошены отцами и матерями на произвол судьбы, не получая никакого воспитания, за неимением школ и времени от непосильного труда и скудного за это вознаграждения.
… Взрослому работнику заработную плату довели до минимума; из этого заработка все капиталисты без зазрения совести стараются всевозможными способами отнять у рабочих трудовую копейку и считают этот грабеж доходом… Рабочий отдается капиталисту на сдельную работу, беспрекословно и с точностью исполнять все рабочие дни и работу, для которой поступил, не исключая и бесплатных хозяйских чередов. Рабочие склоняются перед капиталистом, когда им по праву или не по праву пишут штраф, боясь лишиться куска хлеба, который достается им 17-часовым дневным трудом… Везде одинаково рабочие доведены до самого жалкого состояния. 17-часовой дневной труд — и едва можно заработать 49 копеек! Это ужасно! При такой дороговизне съестных припасов приходится выделять из этого скудного заработка на поддержку семейного существования и уплату казенных податей! Нет! При настоящих условиях жизни работников невозможно удовлетворять самым необходимейшим потребностям человека» {22} .
Тяжелое положение русского пролетариата было настолько очевидным, что об этом вынуждены были писать фабричные инспекторы, санитарные врачи, земские статистики и другие официальные лица, которые по долгу службы обследовали условия труда и жизни рабочих.
Условия труда и быта рабочих Петербурга, особенно рабочих-металлистов, несколько отличались от тех, о которых говорил Алексеев, имея в виду рабочих-текстильщиков Центрально-промышленного района. Официально рабочий день в столице колебался от 10 до 13 часов, заработная плата также была несколько выше. Однако дороговизна питания и жилья в столице сводили почти на нет это различие.