Степан Разин. Историческое повествование
Шрифт:
Донцы любили потчевать своих гостей и умели это делать. Хлебосольство почиталось у них непременной обязанностью каждого казака. На стол, кроме обильных закусок, ставили вина, меды, без которых пир считался неполноценным. Были среди казаков бражники и пропойцы (в среде какого народа их нет!), но таких насчитывалось меньшинство и слава о них шла дурная, а не на поле боя заслуженная… Случались у казаков и голодные дни, тогда ели что придется, частым гостем на Дону был «царь-голод», уносивший десятки казачьих жизней, но донцы не унывали ни при каких обстоятельствах.
С особой радостью в Черкасске встречали торговых людей из Воронежа, Белгорода, Валуек, Ливен, Ельца, Оскола и других российских городов. Тогда в взбудораженном Черкасском городке
В родном городе Степана постоянно кипела суетная жизнь. Одни возвращались из похода, другие отправлялись на поиски. Донцы, сами много страдавшие в своей жизни от басурман были восприимчивы к чужому горю, и как только разведка доносила, что татары-крымцы и ногайцы двигались на разорение Украины (а именно туда часто направлялись разбойничьи орды), несколько сот храбрецов на резвых конях споро бросались на мелководные переправы, стремясь перехватить злого неприятеля и разгромить его. Часто случалось, что враг, численно превосходивший казаков, бежал, не выдерживая бешеного натиска славных сынов Дона, оставляя им пленных и награбленное добро. Так проходили дни…
В 1637 году, когда Степану Разину шел восьмой год, Дон всколыхнуло событие, гулким эхом отозвавшееся в Европе и взбудоражившее многолетнее спокойствие и уверенность турецкого султана: казаки приступом взяли могучий Азов. Последующие два года прошли под знаком борьбы за эту важную в стратегическом отношении крепость, и в борьбе этой мужественно сражались батя Тимофей и крестный Корнила. Стенька хорошо помнил то страшное пятилетие и вместе со всеми радовался разгрому мощной турецкой армии под Азовом. Отбив турок, донцы предложили Азов «великому государю» Михаилу Федоровичу, но тот, посоветовавшись с различными сословиями, собранными на Земский собор, отказался, опасаясь затяжной войны с османами. Казаки со слезами на глазах оставили Азов, вывезя с собой крепостные ворота, калитки, городские азовские весы. Ушли из дымящейся крепости и Тимофей Разя с кумом Корнилой. Ушли с тревогой в душах и с болью в сердцах. Потом не раз и не два слышал Степан с братьями рассказы отца и крестного о храбрости и мужестве защитников азовской твердыни, страстно хотелось ему самому повторить отцовские подвиги. Только бы годы летели быстрей, только бы скорей стать настоящим казаком!..
В апреле 1644 года донские казаки, уставшие и донельзя изнуренные в неравной борьбе с турками и татарами, перенесли свою столицу из сожженного басурманами Монастырского городка в Черкасск. С этого времени и вплоть до 1805 года Черкасский городок был постоянной столицей донского казачества. Многократно пытались турки и татары захватить Главное войско, но безуспешно. Казаки всякий раз отбивались от врага, нанося ему ощутимый урон.
В напряженной борьбе с недругами донцов пролетело-прошумело несколько напряженных лет. Наступил срединный 1650, когда в документах впервые приводятся достоверные данные о Степане Разине.
В тот год старый Тимофей Разя вдруг почувствовал, что силы, никогда не изменявшие ему на протяжении многих лет, покидают его. Тяжкие раны, полученные в многочисленных боях и походах, окончательно обессилили Тимофея, мрачные думы одолевали его. «Податься в монастырь, успокоить душу перед смертушкой?!» – думал он. – Хоть бы в наш Борщевский Троицкий монастырь, что на речке Цне у Шацких ворот!» В этих думах старого Тимофея не было ничего необычного, ибо многие увечные и потерявшие силы казаки, в молодости делавшие вклады в монастыри с заботой о будущем, уходили потом в обители, коротая оставшиеся дни в тихих воспоминаниях о прошлых походах и славных битвах, далеких и зыбких, как сон…
В один из дней в разинский курень
– Что, кум Тимофей, занемог? – участливо спросил Корнила, осторожно коснувшись желтой руки Рази.
Тимофей тяжело поднял на него свои темные усталые до предела глаза и невесело кивнул. Корнила грузно – аж скрипнули доски! – присел у изголовья кума, уверенным жестом поправил подушку.
– Надобно тебе, Тимош, сходить в Соловки, в монастырь тамощний, помолиться святым чудотворцам Зосиме и Савватию [40] . Казаки сказывают, что исцеляют раны тяжкие сии святые.
– Так то оно так, кум, но долог и нелегок путь на Соловки, одному мне туда не добраться, сил нету, – шевельнувшись, невесело отозвался Разя, – помощник надобен!
– Да у тебя, кум, три помощника, три добрых сына! – весело засуетился Корнила. – Вот хоть Стенька; крестник мой, пойдеть с тобой. – Стенька, подь сюды родной! – дружелюбно позвал Яковлев. Степан с торопливой готовностью вышел к крестному. – Пойдешь с батей в Соловки. Зосиме и Савватию помолиться? – спросил Корнила, пытливо глядя на крестника.
40
Зосима и Савватий – основатели Соловецкого монастыря, были объявлены святыми и канонизированы в XVI в. На Дону пользовались в то время популярностью как целители ран.
Степан просиял, ему давно хотелось пройтись по Руси Великой, белу свету повидать, посмотреть, как живет народ православный. А ведь Соловки лежали не в ближнем краю, а на холодном и далеком севере, и путь туда шел через всю необъятную Россию, посмотреть которую он так мечтал. Душа Степана возликовала, но вида радости он не подал и ответил спокойно и сдержанно:
– Пойду!
В разинском курене стали собираться к отъезду в неведомые Соловки. Однако поездка не состоялась. Старый Разя слабел и угасал на глазах сыновей. И вот пришел страшный день, когда Тимофей неотвратимо почувствовал, что земной путь его завершился. Он призвал сынов ближе, сдержанно, по-казацки, попрощался с ними. «Живите дружно, сыны, свято блюдите честь казачью, слушайтесь крестного свово Корнилу, он теперь заместо отца вам будет, – тихо вымолвил Тимофей. Потом тяжко повернулся на спину и, глядя куда-то в высь, в глубину невидимого неба, спокойно произнес: «Прости, тихий Дон Иванович! Мне по тебе больше не издити, дикова зверя не стреливать, вкусной рыбы не лавливать!» И не стало батьки Тимофея…
Оплакав родителя, Степан с братьями и крестным, похоронили Тимофея. Для Степана наступал-надвигался тяжкий период самостоятельной жизни, многотрудной и суровой…
По Руси Великой
Оплакав и похоронив отца, Степан не оставил давней мысли пройтись по неоглядным просторам матушки-Руси, посмотреть жизнь народа русского, побывать в стольном граде державы Москве. Не мешкая, он подал челобитную войскому атаману Науму Васильеву, который хорошо знал его отца еще со времен достопамятного азовского взятия 1637 года и азовского «сидения» 1641 годов. В челобитной Степан смиренно просил отпустить его в Соловки помолиться чудотворцам Зосиме и Савватию за упокой душу отца своего Тимофея и за здравие свое и братьев своих Ивана да Фрола.