Степан. Повесть о сыне Неба и его друге Димке Михайлове

Шевяков Георгий

Молчание повисло в салоне девятки, предательской влагой заблестели глаза Кудрявцева, только и смог он проговорить «Спасибо. С тобой я ожил».

Долго они сидели, никуда не спеша. Потом очнулись.

— Что будем делать с этими янки? — задал Степан вопрос.

— Пусть их заберут для проверки документов, — безразлично ответил его сосед. — Кстати, к машине жучок не приделали?

— Не посмели.

Не оглядываясь, они потихоньку поехали домой, а сзади их разворачивалось новое действо. Первый же милицейский патруль остановил шпионов, долго и придирчиво изучал документы, придрался к отсутствию точки с запятой в указателе прописки, железобетонными вымученными голосами

отнекивался от тысячерублевой взятки, которую и сулили и совали в карманы и руки задержанные, оправдывая свою спешку роддомом, где якобы жена одного из них рожала, весело барахтался с ними на газоне, когда хотели те смыться, и гордо рапортовал о своей профессиональной зоркости в районном управлении МВД, когда обнаружилось, что документы у задержанных липовые.

На Димкин звонок дверь в квартиру тут же распахнулась. Не веря своим глазам, мать с дочерью уставились на Димку, схватили за руки, буквально втащили домой. «Димка, Димка, мальчик мой, — в голос рыдали они, и еще пуще полились их слезы, когда отмочили они тряпку на Димкиной руке и увидели мизинец без фаланги, покрытый застывшей коркой крови. И синяки и ссадины на лице и теле. «Все хорошо, все хорошо, — успокаивал их мальчик, — мне совсем не больно. Меня дядя Юра с дядей Степаном спасли. Они не дадут нас в обиду. Вы не бойтесь». Но пуще прежнего лились женские слезы. И подлила огня в огонь бабушка, что и пришла то на кухню из последних своих старческих сил. Упала она на колени перед Димкой, увидев его окровавленный палец, запричитала: «Внучек мой, родненький. Да за что же тебя, окаянные. Ты то чем прогневил господа?»

С трудом упокоилась маленькая дружная семья. За чаем, сам себе не веря, рассказал им Димка, что с ним случилось за день. Словно страшную сказку с широко раскрытыми глазами слушали родные его рассказ. Только сейчас до них дошло, что шум в городе, пробки и проверки на дорогах, о чем судачили все соседи, был вызван тем, что искали их сына, внука и брата. Ничем старалась не выдавать своего страха Валентина. Лишь оставшись одна перед тем, как лечь спать, встала на кухне на колени и прошептала небу за окном: «Господи, спаси и сохрани. Господи, спаси и сохрани». На одного бога ей и оставалось надеяться.

В нескольких километрах отсюда слушали эти слова генерал Коршунов с капитаном Харрасовым. Многое прояснялось, но и вопросов добавилось не меньше. Таинственное исчезновение мальчика, о котором еще можно было строить какие-то предположения, добавилось не менее таинственным спасением и возвращением. Пройти по городу, который насквозь прочесывался и просеивался, было возможно исключительно необъяснимым человеческому разуму образом. И это необъяснимое отныне связывалось с именами Юрий и Степан. На все вопросы мог ответить один мальчик. Но добиваться от него ответов сейчас, после всего, что он перенес за день? — по молчаливому уговору решили это делать утром следующего дня. А пока прочесывание города отменили, и все силы бросили на поиск таинственного подвала, где пытали Диму.

Результат не заставил себя долго ждать. Несколько тысяч солдат и сотрудников органов, пусть голодных и не спавших, чего-то да стоят. В час ночи сообщили, что искомый подвал найден в старой части города. Генерал с капитаном лично прибыли туда. Мордатый полковник милиции, что в свое время возмущался засилием капитанов в стране, вытянулся во фрунт, встречая их у ворот.

— То самое место, товарищ генерал, не иначе. Пальчик в подвале нашли. Там же и в комнатах пять трупов. Задушены чем-то вроде кольца, торчащим из бетона. Ножовка и следа не оставляет, водородный резак тоже не берет.

Сейчас послали за компрессором, попробуем разбить бетон. Один — живой. Тоже с кольцом, но дышит. Говорит, было двое мужчин, ну, после того, как пришпилили всех. Один невысокий, хлипкий. Второй — гигант. Он и вынес мальчика на руках. Пока все.

— Спасибо. Полковник. Спасибо, дорогой.

— Да, чуть не забыл, товарищ генерал.

— Ну?

— Опросили всех в округе. Есть сведения, что неподалеку стояла машина, москвич старенький с двумя мужчинами в салоне. Уехал приблизительно в то время, когда освободили мальчика. Может, конечно, случайность?

— Может. А может и нет. И не дай бог, чтобы нет. Вызови на всякий случай экспертов по прослушке.

— Слушаюсь.

Молча смотрели капитан с генералом на маленький пальчик, что лежал пред ними на носовом платке. Ни капли жалости не мелькнуло в их глазах, когда обошли они распластанные на полу и стенах тела бандитов. Дождались, когда застучал во дворе доставленный со стройки компрессор и загромыхал отбойный молоток, освобождая горло оставшегося в живых. И впервые увидел капитан слезы на глазах заматерелого генерала, когда положили перед ним на стол пластину из непонятного металла, отливающую синим серебром.

— Они все-таки есть, капитан. — Дрожал генеральский голос. — Я уже отчаялся верить, и когда шпынял вас из-за тех, что в джипе, я не особенно верил в пришельцев — мало ли чудес на свете. Теперь я знаю — они есть. Контакт состоялся, и мы с тобой в его начале. Пусть все идет не так, как надо, как хотелось бы. Они умеют различать добро и зло — вот что главное. И значит, у нас есть шанс. Уразумей Харрасов: главным отныне становится не поиск их следов, но их добрая помощь одной семье. Добрая, вот из чего должны мы исходить.

Прищурились глаза Харрасова, когда старался вникнуть он в двойной смысл генеральских слов. Хотел было прямо спросить, что имел генерал в виду: причинить очередную боль семье Михайловых, чтобы вызвать пришельцев, или что-то другое. Но тут потревожили их эксперты-электронщики. Положили они на тот же стол с иноземным кольцом камешек величиной с лесной орех.

— Жучок, товарищ генерал, — доложили радостными голосами. — Лежал в переднем углу подвала. Радиус действия — до одного километра.

— Этого нам только не хватало.

И снова возник мордатый полковник. «Товарищ генерал, срочно требуют в контору. Только что прибыла комиссия из Москвы. Через двадцать минут назначен сбор оперативной группы. Так что и вас, товарищ капитан, — повернулся он к Харрасову.

— Кончились тихие денечки, помяни мое слово, капитан, — промолвил Коршунов. И все его оживление, и непривычная мягкость и необычность тона, с какими говорил он о контакте с инопланетянами, исчезли; прежняя суровость вернулась на изрезанное глубокими морщинами служивое лицо. — Сейчас ты узнаешь главное в нашей работе. Москва — это тебе не зеленые человечки. Перед нею меркнут все звезды, и не одни генеральские. Узнаешь, что почем. Всыпят невзирая. Поехали, — и он обреченно поднялся.

Когда Харрасов и члены оперативной группы вошли в генеральский кабинет, во главе стола сидел представитель из Москвы, а сам Коршунов с красным, как вареный рак, лицом притулился, съежившись, сбоку. После того, как вошедшие расселись за длинным примыкающим к стене столом, он встал и обратился к ним.

— Господа офицеры. Распоряжением председателя комитета руководителем операции «сосенки» назначен генерал Короедов Петр Валентинович. Прошу, так сказать, любить и жаловать.

После этого он прошел в конец стола, тяжело сел последним в ряду и ослабил узел галстука.