Степанида и 7 женихов
Шрифт:
— И никто не знает что с твоим медведем станется, если сила лесника умрет, — продолжала выговаривать мать, — а если взбесишься, как Назар?
— Кто такой Назар? — встряла Степанида, понимая, с каждым их словом запутывается все больше и больше.
— Потом, — ответил мужчина, — наедине все расскажу!
— Так что, детки, я бы на вашем месте не баловалась! Поняли? — женщина поочередно строго поглядела в глаза Степаниде и сыну.
— Да поняли, как тут не понять, — отмахнулся мужчина, — у тебя все?
— В общих чертах все… — старуха бодро соскочила с кресла, прошлепала к входной двери, надела блестящие уги, норковую жилетку, — телефончик запиши мой, деточка! Поговорить по-бабьи, надобно. Позвони, как оклемаешься!
— Я не знаю где мой телефон, — вяло ответила Степанида.
— На вот, визиточку! — старушенция положила на столик квадратный листочек, — звони! Буду рада! — помахала ручкой, надела на голову бейсболку с меховыми ушками и хлопнула дверью.
«Умеет он сесть, умеет и разговор весть»
— М-да, испортила мать настроение, ничего не скажешь! — лесник поднялся на ноги, потер лицо и угрюмо посмотрел на Степаниду, — предлагаю поесть, а потом поговорить! Идет?
— Отпусти меня домой? — прошептала Степанида, — я отдохну, а через пару дней поговорим! Слишком много всего на меня свалилось!
— Ну уж нет! Ты сейчас в себе замкнешься, накрутишь невесть чего! Ведь так?
— Наверное…
— Не пущу я тебя никуда! — мужчина опять опустился перед ней на корточки, взял лицо в ладони и пылко сказал, — это выше моих сил! Пока не видел, еще мог терпеть… А теперь…
— Ты слышал, что мать сказала? Нам нельзя! — сглотнула Степанида, — от прикосновения стало жарко и говорить совсем расхотелось.
— Слышал я, слышал… Ничего делать не будем, просто побудь рядом, поговорим. Еще только один день. До вечера.
— А… твой сын?
— Ему пришлось срочно уехать, вызвали в район. Просил отвезти тебя домой. Побудь до вечера, — повторил, — сейчас поедим, а затем я все расскажу. Разве ты не этого хотела?
— Этого, — Степанида заглянула в его глаза и вдруг вспомнила, — слушай, а почему я перестала от страсти гореть?
— Не понял? — у мужика окосело лицо, — то есть?
— Ну… вот вчера я заметила, что могу спокойно смотреть в глаза мэру, ну, сыну твоему, и тебе тоже…
— А раньше не могла?
— Эм, раньше могла, но с последствиями.
— Какими?
— Ну… — как же трудно это сказать вслух, тем более ему, — сразу хотелось… секса… — прошептала совсем тихо.
— С кем? — взревел лесник-медведь.
— Со всеми…
— Что?
— Со всеми женихами, — исправилась Степанида, — Лукерья говорила это временно, пока 135 дней не пройдут и я не выберу одного…
— Да я им головы оторву! — мужик вскочил на ноги и забегал по комнате, — всем, до единого! Ты моя! Ты — моя! — на последнем
— Ш-ш-ш, прости, — услышала рядом. Ее ладони убрали от лица. Перед ней сидел все тот же лесник, — я это контролирую… сейчас… не бойся.
«Всякий дом хозяином держится»
Кухня в его доме отражала суть хозяина. Как, в прочем, и весь дом. Строгий, непредсказуемый и таинственный.
В нее вела неприметная дверь за лестницей, сливающаяся со стеной, словно хозяин умышленно спрятал ее от гостей. А когда дверь отворили, оказалось, что в доме есть еще одно большое, достойное подробного описания помещение.
Вся мебель была ручной работы из настоящего дерева. Такой же грубой обработки, как и кабинет хозяина. Но, приглядевшись, Степанида увидела, что это не от небрежного исполнения, а из-за подражания единому стилю. На самом деле каждая планочка, досточка или уголок, тщательно отполированы и вскрыты лаком. При близком рассмотрении, женщина оценила и фактурный рисунок древесины и то, как равномерно лег лак, без потеков и мазков.
Степанида прошлась по кухне, погладила мебель, отмечая не только деревенско-брутально-медвежий стиль, а и чистоту, в которой она содержалась. Это же было заметно и по ванной комнате. Складывалось впечатление, что в дом недавно вселились. О том же говорил приятный запах древесины, к которому женщина так и не принюхалась, ощущая при каждом вдохе.
Лесник прошлепал босыми ногами по черному, глянцевому плиточному полу и открыл такой же черный холодильник. Начал доставать оттуда контейнеры с едой, пока женщина заинтересовано оглядывала комнату.
Удивительное сочетание ультрасовременной техники и декора под старину, делали кухню самой оригинальной из ранее виденных. Круглый стол на широкой пне-ноге стоял у окна, поодаль от рабочей поверхности. Скатерти на нем было, зато в центре стоял горшок с белой цветущей геранью. Вокруг стола стояло три высоких табурета и два стула со спинкой с мягкой подушкой. Один широкий, а второй узкий, но повыше, словно предназначенный для ребенка. Степанида остановилась у него и задумался, кому бы он мог принадлежать.
— Я его сделал для тебя, — сказал мужчина, вырвав женщину из дум.
— Почему, для меня? — удивилась.
— Стол высокий, на табурете жестко, да ты и не дотянешься, — пожал плечами, — присядь, угадал ли с высотой?
Женщина вскарабкалась в стул, откинулась на подушку, поерзала.
— Удобно, но почему именно для меня? У тебя мама совсем мелкая, почему не для нее?
— Она ко мне редко заходит, сегодня во второй раз после постройки дома, — опять пожал плечами.
— Почему?