Степень вины
Шрифт:
– Ричи все правильно понимает, – отозвалась она. – Он знает, что у нас много работы.
Она помолчала, заглянула Пэйджиту в глаза:
– Ведь у нас много работы?
Он устало пожал плечами:
– Не знаю.
– Что случилось, Крис?
Пэйджит не ответил. Отвернулся, руки по-прежнему в карманах, пошел вдоль кромки воды. Терри поняла, что ей нужно идти с ним; они шли молча, где-то, у самых их ног, плескалась вода, за спиной оставался мост Золотых Ворот с одинокими огоньками автомобилей, двигавшихся по нему. Слева был скалистый склон холма, еще выше сбегали к воде украшенные
Говорил он около часа.
Рассказал ей все – монотонным голосом, не щадя ни себя, ни других. Когда закончил и они повернули назад, к Золотым Воротам, Терри почувствовала себя обессиленной.
– Что вы собираетесь делать?
– Не знаю. Как будто что-то рухнуло. Не знаю даже, с чего начать.
Мгновение Терри смотрела на него.
– Это несправедливо, Крис. По отношению к вам.
– Вы имеете в виду Карло?
– Все.
Пэйджит устало пожал плечами:
– Карло ничего не знает. И если я захочу сочувствия и справедливости, то искать ее надо теперь в другом месте. Это теперь территория Марии.
Терри пошла с ним рядом.
– Она – его мать, Крис. Когда нет одного из родителей, ребенок привязывается к тому, кто позволяет ему забыть об этом. Видимо, так и у Карло.
Пэйджит снова пожал плечами, как бы сбрасывая с себя эту неприятность:
– Ростом Господь большим наделил, а разумом – малым. В таком случае, почему бы и не Мария?
Он хотел казаться фаталистом, но в голосе его звучали усталость и горечь. Она ждала, что он скажет еще.
– Восемь лет расспросов, – произнес он наконец. – Но по-настоящему мы ни разу не говорили о его матери или о том, почему он живет со мной. И сегодня прорвало. – Он помолчал и закончил, понизив голос, как будто выносил приговор самому себе: – Боже мой, какой же я был дурак.
Терри придвинулась к нему.
– Вы ничего не можете сделать, чтобы изменить прошлое, – сказала она успокаивающим голосом. – Теперь мне бы очень хотелось, чтобы я никогда не находила эти кассеты, но уже ничего не сделаешь. Так и вы ничего уже не можете изменить в том, что ждет нас завтра.
Пэйджит смотрел в сторону.
– Боже, как бы мне хотелось это сделать.
– Но это невозможно. Вам придется иметь дело и с Карло, и с Марией. Но вначале надо примириться с собой. И все, что бы вы завтра ни сделали, послужит этому.
Он отвернулся от нее, обратив лицо к океану. Не отстранял ее – обращался к своим мыслям. Терри смотрела на него, на его фигуру на фоне лунного света и черной воды. Почувствовав подходящий момент, подошла к нему.
– Вы почти двадцать лет были адвокатом. Адвокаты – это те, кто защищает своих клиентов.
Пэйджит не обернулся.
– Я не был ее адвокатом, – ответил он, – когда лгал сенату.
– Но вы теперь ее адвокат, Крис. Да, Мария не говорит Кэролайн правды, но то, что она рассказывает, по крайней мере, не дальше от правды, чем версия Марни. – Она помолчала. – То, что Мария сделала с Ренсомом, не было убийством. Она была избита, унижена и очень сильно
Она заговорила убежденней:
– Думайте о ней как о клиентке, если сможете. Что должна вытерпеть женщина перед тем, как убить мужчину в целях самообороны? Должна ли она знать наверняка, что он убьет ее? Я считаю: того, что он сделал, и того, что он намеревался сделать, более чем достаточно.
– Она лгала, Терри. Как всегда.
Терри ответила не сразу.
– А как вы думаете: лжет она Кэролайн или вам? Потому что, если ее грех лишь в том, что она лжет, защищая себя в суде, вы первый должны знать: клиенты всегда так делают. И это только ваш грех, если вы в этом соучаствуете.
– Вы знаете, что это не так.
– В таком случае, этической проблемы не существует. Значит, можно приводить свои доказательства либо доказывать их отсутствие у Шарп.
– И снова покрыть ложь Марии.
– Вы можете избежать этого, Крис, выйдя из игры. Вы имеете на это право. Но, если вы так поступите, она проиграла не только эти слушания. Присяжные подумают: вы устранились из-за того, что она действительно виновна в убийстве. И как бы она ни была неприятна мне, я не думаю, что это так и есть.
– Мне просто трудно браться за это.
Терри задумалась.
– Она по-своему пыталась защитить вас. По крайней мере, от Ренсома. – Она пристально посмотрела на Пэйджита. – Думаю, большинство людей, которых вам пришлось защищать, были гораздо больше виновны, чем Мария. Если вы откажетесь от ее защиты, значит, вы примете сторону обвинения. Этого вы хотите?
Пэйджит молча нагнулся и поднял с песка деревяшку. Повертел ее в руках. Потом, как бы пробуя ее способность к полету, медленно развернулся и забросил в море.
– Я не за Марию беспокоюсь, – тихо вымолвила Терри. – За вас.
Он обернулся и посмотрел на нее. В полутьме женщина не видела выражения его лица.
– Сегодня вечер четверга, – продолжала она. – В пятницу утром вы проснетесь, и начнется ваша жизнь с тем, что вы узнали. Но жить придется и с тем, что вы сделаете. И вам надо будет смотреть в глаза и Марии, и Карло.
– Не знаю, что делать. – Его голос был ровен и спокоен. – Действительно не знаю.
Она придвинулась к нему, коснулась его рубашки кончиками пальцев.
– Вы можете быть там не ради Карло. Каково вам будет потом, если вы откажете Марии в защите? А если вам и Карло захочется быть вместе, после того как вы бросите Марию, это будет очень трудно. Или просто невозможно.
– Ах, Терри…
Голос Пэйджита, тихий и отчаянный, смолк. В лунном свете лицо его казалось невыразимо печальным.
– Карло любит вас. Он ждет от вас действий. Плохо это или хорошо, но вы из тех, от кого ждут действий. – Она задумалась, подыскивая убедительные слова. – Это, наверное, несправедливо, Крис, но Карло сказал вам правду, как он ее понимает. Хуже того, что вы оставите его мать без помощи, может быть только одно: вы расскажете ему все, чтобы оправдать себя в его глазах.