Степень вины
Шрифт:
… С самого начала ощущалось: между ними есть нечто невысказанное. Играли в триктрак, пили вино, курили "дурь" [4] . О Ласко не вспоминали.
Разговор постепенно перешел на них самих.
– Что ты ищешь в женщине? – спросила она.
В голосе было лишь любопытство, и ничего более. Пэйджиту казалось, будто из его тела вынули скелет – самое время выпытывать, наркотики и неудача лишили его способности к сопротивлению.
– Я многого ищу в других. Любознательности. Нелюбви
4
Наркотик (разг.).
Мария улыбнулась неопределенной улыбкой:
– У тебя небольшие запросы.
– Совсем небольшие.
Они опустились на софу, ее голова покоилась на его правой руке, его голова – на ее левой, ноги оказались на подушках.
Звучала стереозапись. Пел "Звездный корабль".
Тело Пэйджита медленно цепенело. Комната утонула в сумраке, из тьмы выступали: катящийся на них шар Вазарели, два пустых бокала, игральная кость с последним выпавшим жребием на доске для игры в триктрак. Ее глаза.
Он почувствовал, что теряется в них. Откуда-то издали наплывало пение "Мираклей". Он не знал и не хотел знать, сколько времени длится их молчание.
Безмолвие нарушил ее голос:
– А знаешь, Крис, ведь ты очень счастливый. Никто и никогда тебе не был нужен.
Это прозвучало так, будто она говорила не ему, а кому-то другому. Он не нашелся что ответить, кроме:
– Я уже слышал это.
– Нет, я вот что хотела сказать. Половина девушек, которых я знала с детства, вышли замуж в восемнадцать. Иногда я ненавижу свое прошлое.
Но ее слова как будто повисли в воздухе. Пэйджит понял, что сейчас его мало занимают ее беды: и то, что она католичка, и что родители у нее бесчувственные и никогда не поддерживали ее, и что ее бывший муж требовал, чтобы она бросила юридический и рожала детей. Забыл он и то, как нелегко давался ей жизненный успех. Как гордилась она своей должностью помощницы председателя их комиссии. Амбиция эта была причиной их ссор с Пэйджитом, возникавших всякую ночь, когда они занимались любовью.
Сегодня он ничего этого не хотел знать.
– Не надо. – Он улыбнулся. – Ты стала хозяйкой своей судьбы. Как раз то, что мне нравится в женщине.
Она улыбнулась в ответ. И тогда Пэйджит потянулся к ней. Ее лучистые черные глаза смотрели на него. Руки поднялись, образуя грациозную арку, и повлекли его к себе.
Они медленно раздевали друг друга. Губы и пальцы то и дело останавливались в особо привлекательных местах. Весь мир для них надолго исчез – остались лишь прикосновения, находки, звуки, что не были словами. Дальше, дальше, от одного к другому – его рот на ее соске, рука нежно касается влагалища, ее бедра приподнялись, тело изогнулось, стремясь к нему. Тепло ее кожи, пышные ухоженные волосы. Время остановилось,
Сколько прошло времени, прежде чем он вонзился в нее? Час, больше, меньше… Каждый из них оценил бы это время по-разному. Именно это время.
Устремились вверх ее живот и бедра, как будто в исступлении желая поглотить его, охватив со всех сторон, прильнув всей кожей к его коже. Потом их движения обрели согласованную уверенность и ритм; наделяя друг друга нежной сладостью, они не произносили ни звука; вдруг движения стали быстрей, мощней, обретая характер почти отчаянный – наконец их рты отыскали друг друга, и тогда она задрожала, и легкий вскрик вырвался из ее горла навстречу его вскрику.
Потом они лежали в полном молчании.
Как будто тела познали нечто, пока неведомое разуму, думал Пэйджит. И оба они стремились сохранить живую память о только что пережитом ощущении. Ни он, ни она ни о чем не спрашивали…
– Ты хотел меня о чем-то спросить? – Это говорила Мария, возвращая его из прошлого.
Он повернулся от плиты.
Мария стояла в дверях, одна, без Карло. Пэйджит понял, что она здесь уже давно, а он, погруженный в свои мысли против обыкновения, не почувствовал ее присутствия. Минуя ее взглядом, он посмотрел в гостиную.
Женщина угадала его мысли. Произнесла ровным голосом:
– Карло ждет на улице, я сказала ему, что зайду попрощаться.
– Остается пожелать, – таким же ровным голосом ответил Пэйджит, – чтобы ты не забывала заезжать поздороваться.
– Он мой сын…
– В кошке больше материнского, чем в тебе, – перебил ее Пэйджит. – Ты лишь выносила ребенка. И мы оба знаем, ради чего ты сделала это.
– Мы оба знаем? – В ее улыбке была горечь. – Мы оба знаем? Сильно сомневаюсь, что ты когда-нибудь узнаешь, поймешь…
Его взгляд был холоден.
– Я многое понял. И о тебе, и о себе.
– И понял смысл своих поступков? Или у тебя всегда были только чистые помыслы?
Он молча смотрел на нее.
– Кажется, – в ее голосе звучала затаенная ирония, – нам не хватает семейного адвоката.
Пэйджит продолжал смотреть на нее.
– Я хотел тебя спросить – более спокойным тоном сказал он, – почему ты здесь?
– Я тебе уже говорила – собираюсь взять интервью.
– Ты могла бы просто приехать и уехать. Как уже делала неоднократно.
– Я хотела увидеть его. – Мария едва заметно и как-то беспомощно пожала плечами, это было так непохоже на нее, что Пэйджит пришел в замешательство. – Это было необходимо. У меня на то свои причины.
– А каково ему?
– А что, – спокойно спросила она, – неужели Карло действительно переживает из-за того, что я мало забочусь о нем?
– Почему именно сейчас? – Он сунул руки в карманы. – Могла бы позвонить. Я бы подготовил его. И не стал бы тебе препятствовать.
– Считай это минутной слабостью, Крис, и поверь, хорошего во всем этом больше, чем плохого. – Она слабо улыбнулась. – У нас уже бывало подобное.