Степи Евразии в эпоху средневековья
Шрифт:
Подпружные пряжки — крупные круглые, квадратные и прямоугольные — не меняются во времени. Только одна форма пряжек: овальная с вогнутыми длинными сторонами — может быть определена хронологически — это X — первая половина XI в.
Остатки седел с высокой передней и низкой задней луками попадаются обыкновенно в комплексах со стременами не моложе XII в. Это костяные пластины, иногда фигурные или прямые, покрытые простым циркульным орнаментом-бордюром.
Помимо конской сбруи, в кочевнических погребениях в целом обнаружено огромное количество разнотипного оружия (рис. 82). Прежде всего это остатки сложных луков и колчанов со стрелами. От луков до нас доходят костяные срединные и конечные накладки. Характерно, что луки, синхронные ранним формам стремян
Стрелы из кочевнических погребений аналогичны древнерусским. Датировки их, сделанные А.Ф. Медведевым [1966], не вызывают возражений. Характерно, что трехперые наконечники стрел не встретились ни разу даже в самых ранних комплексах. Общая тенденция изменения наконечников во времени направлена на увеличение их размеров — чем больше наконечник, тем меньше данных датировать его ранним временем.
Довольно часто вместе со стрелами в могилах находят остатки колчанов, которые по использованному для их изготовления материалу делят на два типа: кожаные и берестяные (рис. 82, 5, 53). Первые скреплены скобками с одного края, вторые нередко имеют костяные петли, украшавшие колчан и служившие для подвешивания его на пояс. В XIII и XIV вв. такие колчаны украшали набором роскошно орнаментированных костяных пластин.
Значительно реже, чем луки и стрелы, в могилы воинов попадали копья и сабли. Для копий характерны наконечники, у которых втулка тяжелая и массивная, а перо узкое, нередко граненое, противокольчужное (бронебойное). В могилы бедняков вместо копья клали простую свернутую из листа железа трубку с острым концом — оковку противоположного конца древка копья, или «вток». Очевидно, во время боя в равной степени использовали как наконечник, так и железный массивный «вток». По сопровождающим находкам они датируются не раньше XII в.
Очень заметные изменения во времени произошли с другим важным, но редко встречавшимся в могилах оружием — саблями (рис. 82, 1, 2, 44, 45, 69). Клинки X в. ничем в общем не отличались от салтовских и тем более от большетиганских и танкеевских. Они короткие и почти или полностью прямые. Со временем длина клинков и, главное, их кривизна заметно увеличиваются [Плетнева С.А., 1973, с. 16, рис. 5]. Весьма существенным признаком сабель XII в. является оковка конца их ножен и головок рукоятей трубками, свернутыми из листового железа. Длина таких трубок-оковок достигает иногда на ножнах 20–25 см.
Довольно часто в могилах кочевников попадаются остатки плетей — костяные рукояти цилиндрической или яйцевидной формы с крючком. Датируются они по аналогиям XI–XIII вв. (рис. 83, 13, 15).
В ряде богатых кочевнических мужских и женских погребений были обнаружены довольно массивные перекрученные серебряные или бронзовые стержни (рис. 83, 41; 84, 12, 13). Длина их доходит до 30–35 см. Археологи долгое время считали их также остатками плетей, тем более что большинство этих стержней бывало зажато кистью правой руки. По внешнему виду стержни напоминают ложновитые гривны. Одни из них сломаны в середине и имеют только один конец, гладкий и суженный, а другой — массивный и витой, причем со следами излома; другие же несомненно являются просто распрямленными гривнами — оба конца у них узкие и гладкие, а середина — витая. По-видимому, эти гривны, переделанные в палочки, являлись знаками особого достоинства, своеобразными жезлами. В качестве рукоятей плетей они не могли служить, так как были слишком хрупки. Кроме того, в одном из нижнедонских погребений с хорошей сохранностью различных частей одежды из кожи и тканей серебряный витой жезл отнюдь не был соединен с ремнями плети — он лежал отдельно у правого бедра в складках одежды. Датируются
Оборонительные доспехи — редчайшая находка в погребениях. Состояли они из кольчуг и шлемов (рис. 83, 1, 18, 58; 20). Такие доспехи характерны и для русских воинов и имеют многочисленные аналогии в русских древностях XII–XIII вв. Однако попадаются в погребениях и оригинальные изделия этого рода. Так, в одном из поросских курганов был найден полусферический шлем с козырьком, изготовленный из железных пластин на железном тяжелом каркасе (рис. 83, 39). Такие же шлемы на каркасе, но обтянутом кожей, находили и в других кочевнических погребениях, синхронных поросскому (примерно середины XII в.). В нескольких погребениях воинов обнаружены панцирные доспехи, сделанные из небольших чешуйчато скрепленных железных пластинок.
Необычайным изделием являются найденные в могилах XII в. железные маски (рис. 83, 19). Как и таштыкские гипсовые маски, они несомненно имеют портретное сходство с умершим. На месте глаз, ноздрей и рта сделаны прорези [Пятышева Н.В., 1964]. Создается впечатление, что при жизни воины пользовались маской как забралом — она достаточно массивна, хорошо закреплена на шлеме. Уши у таких масок бронзовые, с продетыми в мочки бронзовыми колечками. Сравнивать эти маски по их функциональному назначению с лицевыми серебряными или тканевыми покрытиями, известными по находкам в погребениях большетиганского типа, вряд ли правомерно, так как в них открыты именно те органы чувств (глаза, рот и пр.), которые по обряду должны были быть специально тщательно закрыты лицевыми покрытиями.
Бытовая утварь и орудия труда представлены в кочевнических поздних могилах очень слабо. По существу, почти при каждом погребении находят только ножи и реже — кресала с кремешками. О ножах, которые, как правило, очень плохо сохраняются, можно только сказать, что носили их всегда в обтянутых кожей деревянных ножнах. Рукояти у них были тоже деревянные иногда обтянутые фольгой или проволокой. Кресала — калачевидные, имеющие аналогии в Новгороде и других русских городах и датирующиеся X–XI вв., и овальные, относящиеся к XII–XIII вв.
Помимо единичных находок обычных шиферных пли керамических пряслиц, оселков, шильев и шарнирных ножниц, которые не поддаются точной датировке, в погребениях поздних кочевников попадаются иногда различные керамические и металлические сосуды (рис. 82). Последние, как правило, сопровождают поздние погребения — конца XII–XIII в. Это грубые самодельные небольшие мисочки и котелки из листовой меди. Кроме того, в богатых погребениях того же времени встречаются изредка большие медные клепаные котлы с железными ручками (рис. 82, 105).
Керамические сосуды в погребениях очень редки. Правда, в Поросье иногда ставили в могилы обычные русские горшки, да в отдельных захоронениях встречались на Донце и в Приазовье лепные грубые толстостенные сосуды с примесью дресвы и травы в тесте. Тем не менее, благодаря материалам, полученным в раскопках Саркела — Белой Вежи [Плетнева С.А., 1959, рис. 49], у нас уже есть в настоящее время довольно четкое представление о кочевнической керамике X — первой половины XII в. Слой второй половины IX — первой половины X в. заполнен там, помимо типичной салтово-маяцкой керамики, обломками своеобразных богато украшенных лепных сосудов. По формам они делятся на два основных типа: горшки и кувшины (рис. 82, 27–30). Горшки яйцевидные или почти круглые, с плоским дном, напоминающие обычные лепные салтово-маяцкие. От последних они отличаются, во-первых, формой сильно профилированного венчика, и, во-вторых, пышным орнаментом, иногда почти сплошь покрывающим тулово сосуда. Основными элементами этого орнамента являются арки и гирлянды, заполненные кружочками, наколами, ногтевым узором. Нередко горшочки снабжены одной или двумя небольшими ручками, тоже, как правило, орнаментированными.