Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время

Мошкова Марина Глебовна

Значительное преобладание амфорной тары среди найденной на городище керамики (амфор — 80,35 %, лепной — 15,49 %, кружальной, античной — 4,5 %) свидетельствует о господствующей роли торговли в экономике городища. Вместе с тем хорошо прослеживается существование промыслового рыболовства. В слоях городища найдено большое количество каменных рыболовных грузил, иглы-челноки для вязки сетей, чешуя и кости рыб — карповых (сазан), осетровых (осетр, белуга), немного щуки. Немалую роль играло скотоводство. Больше всего найдено костей крупного рогатого скота (48 %), меньше — мелкого рогатого скота (26,88 %) и еще меньше — лошадей (25,12 %). Примечательно, что отсутствуют кости свиньи.

Охота играла подсобную роль. Найдены отдельные кости диких животных: кабана (16 особей), благородного оленя (10). лося (3), антилопы-сайги (4), лисицы (4), волка (4), зайца (4), а также птиц — уток, гусей, дроф, пеликана

и совы.

О существовании земледелия говорят находки зерен пищевых злаков — проса, ячменя, полбы, а также орудий для их размола.

Находки готовых железных изделий и их заготовок, а также шлаков позволили исследователям считать, что на поселении изготавливали полный набор оружия и конской сбруи V–III вв. до н. э. — наконечники стрел, копья, мечи, оборонительные доспехи, удила, псалии и др., а также разнообразные ножи, в том числе и для разделки рыбы, кованые гвозди, проколки и т. д.

Находки четырех обломков каменных форм для изготовления бронзовых украшений свидетельствуют о существовании на городище мастерской, предназначенной для выпуска такого рода изделий в скифском зверином стиле.

Небольшие по площади поселения (их известно около 15–20) выявлены сейчас в ряде мест дельты Дона и в восточном Приазовье. Они одновременны Елизаветовскому городищу, датируются V–III вв. до н. э., но известны главным образом по подъемному материалу. Небольшие раскопки производились лишь на некоторых из них. Установлено, что в торговом отношении эти поселения полностью зависели от Елизаветовского городища, составляя район его торговой активности.

Изучение всего комплекса археологических источников позволило современным исследователям предполагать следующие основные функции Елизаветовского поселения: 1) центр крупной оптовой внешней и межплеменной торговли в дельте Дона в IV — начале III в. до н. э., 2) центральное поселение нижнего Подонья — северо-восточного Приазовья, 3) административный центр этого же района, сезонная и, возможно, постоянная резиденция родо-племенной верхушки, 4) убежище.

Елизаветовское городище с запада, юга и востока окружал курганный могильник. С востока на запад он простирался примерно на 6 км. На западе замыкался группой крупных курганов «Пять братьев», где в 1959 г. В.П. Шилов раскопал известное «царское» погребение (курган 8). Раскопки на могильнике начаты в 1853 г. П.М. Леонтьевым, но наиболее крупные исследования на нем в дореволюционные годы были произведены А.А. Миллером, а в советский период — В.П. Шиловым (1959, 1961) и И.Б. Брашинским (1973; Брашинский И.Б., Демченко А.И. 1969).

Всего к 1980 г. раскопано 302 кургана с 402 погребениями, из которых 393 скифских; из них надежно документировано 254 погребения. Наиболее ранние относятся к рубежу первой и второй четверти V в. до н. э., наиболее поздние — к началу III в. до н. э., основная масса — к IV в. до н. э. В 1966–1980 гг. открыта значительная группа курганов V в. до н. э.

Подавляющее большинство курганов составляют небольшие в настоящее время почти полностью снивелированные в результате многовековых паводков и наводнений насыпи. Могильник сильно поврежден современным хозяйственным строительством (особенно в первой половине 60-х годов). В насыпях и на древнем горизонте находятся остатки тризн — кости животных, обломки амфор и лепных сосудов. Могилы отличались от известных в других районах необычно большой длиной — до 4,5 м, сравнительно малой шириной — около 1 м и небольшой глубиной — до 1 м (табл. 14, 3, 7). Единичны катакомбы первого типа. Могилы перекрывались камышом, реже — деревянными плахами. В некоторых случаях перекрытие слегка обожжено. Погребенных клали в вытянутом положении на спине, руки вдоль туловища, голова преимущественно на запад с отклонениями.

Характерной особенностью могильника является местонахождение напутственной пищи и питья в ногах, а не в головах погребенных. Как правило, в погребении присутствуют амфора и лепная миска, а рядом с ними — кости животных. Обычен сосуд для питья, который помещался под устьем амфоры. Это мог быть килик, лепной одноручный кувшин — кубок или др.

Могильник в целом демонстрирует заметную социальную стратификацию общества. В нем имеются безынвентарные погребения людей, составлявших, очевидно, низший слой, погребения рядовых воинов, более богатые дружинные погребения и, наконец, курганы аристократии (Пятибратние курганы). Воинские погребения, как правило, содержат набор наступательного вооружения — колчан или горит со стрелами, копье и меч-акинак. Видимо, к числу дружинных можно отнести мужские погребения, в которых, кроме наступательного вооружения, находилось защитное — пластинчатые панцири, пояса и щиты.

Курганы

местной знати по богатству инвентаря похожи на царские курганы нижнего Приднепровья. Среди них особенно выдающимся является курган 8 в группе «Пять братьев», имевший земляную насыпь высотой Эми диаметром 62 м. Под насыпью, чуть ниже древнего горизонта, находился каменный склеп с дромосом (табл. 15, 1). Для укрепления камней в толщу стен вмазаны бревна. Пол склепа был вымощен песчаниковыми плитами. Склеп перекрывал дубовый накат, поверх которого был настлан слой камыша. Так же, как в кургане Огуз на нижнем Днепре, здесь ощущается сильное влияние боспорской погребальной архитектуры и строительной техники (Шилов В.П., 1961, с. 150–168). В склепе обнаружены два погребения. Одно из них ограблено, второе полностью сохранилось. Оно принадлежало воину, которого сопровождал столь богатый и разнообразный набор предметов, что его можно сравнить только с самыми богатыми комплексами из царских скифских курганов нижнего Приднепровья IV в. до н. э. Достаточно сказать, что здесь найдены золотые обивки меча и горита, аналогичные чертомлыцким, золотая гривна и перстни, несколько серебряных сосудов и бронзовый котел, множество золотых бляшек, пронизок и других вещей. В особой могиле был погребен верховой конь с удилами и бронзовыми бляшками на узде. Рядом с покойником положена уздечка с серебряными украшениями. По количеству колчанов (их девять), содержавших более 1000 наконечников стрел, это погребение превосходит все царские погребения нижнего Поднепровья. Исследователи рассматривают его как принадлежавшее представителю родо-племенной знати, проживавшей на Елизаветовском городище, а в прошлом ведшей кочевой образ жизни.

Не менее богатым было, вероятно, и погребение воина в кургане (высота 6,4 м, диаметр 25,56 м), частично раскопанном И.И. Ушаковым в 1901 г. и доследованном В.П. Шиловым в 1960 г., входившем в обширный могильник Елизаветовского городища (Шилов В.П., 1966, с. 174–191). Женские погребения Елизаветовского могильника по набору инвентаря сходны с теми, которые известны и в других районах степи. И здесь выделяется целая группа погребений, в которых, кроме традиционного набора, присутствует еще оружие. По подсчетам Э.В. Яковенко процентное соотношение погребений вооруженных женщин в Елизаветовском могильнике было таким же, как в центральных районах Скифии по подсчетам Е.П. Бунятян (Яковенко Э.В., 1978, с. 64).

Как говорилось выше, до недавних пор исследователи по-разному определяли этническую принадлежность обитателей Елизаветовского городища. Появление за последнее десятилетие новой обширной и весьма важной информации о Елизаветовском поселении позволило И.Б. Брашинскому и К.К. Марченко достаточно убедительно обосновать вывод о значительной культурной и этнической гомогенности жителей Елизаветовского городища и их скифской принадлежности. Вместе с тем исследователи допускают возможность присутствия среди его населения небольшого числа представителей савроматов, меотов и даже греков (Брашинский И.Б., Марченко К.К., 1984). Это, а также постоянные контакты осевших на землю кочевых скифов с соседними савромато-сарматами и меотами определили своеобразие нижнедонского варианта культуры.

Другие погребения. Близость скифской и савроматской культур не позволяет современным исследователям уверенно отделить скифские погребения нижнего Подонья от савроматских на сопредельной территории. Кроме того, число известных в этом районе кочевнических погребений пока не велико. Видимо, все же скифскими, а не савроматскими, как думал К.Ф. Смирнов, а ныне считает В.Е. Максименко, следует признать погребения VI в. до н. э., исследованные на правом, западном, берегу нижнего Дона у г. Константиновска и на окраине г. Ростова (табл. 13, 1, 2; Кияшко В.Я., Кореняко Б.А., 1970, с. 170 сл.; Брашинский И.Б., 1973, с. 54 сл.), тогда как погребения того же времени, исследованные в курганах на левом, восточном, берегу нижнего Дона у сел Койсуг, Новоалександровка, Высочино, вероятно, нужно считать савроматскими (Кореняко Б.А., Максименко В.Е., 1978, с. 107 сл.; Кореняко Б.А., Лукьяшко С.И., 1982, с. 149 сл.). Такое предположение позволяет сделать указание Геродота о восточной границе Скифии по Танаису, хотя по погребальному обряду и комплексам инвентаря они мало отличаются друг от друга и от одновременных им кочевнических погребений основной территории степной Скифии (Мурзин В.Ю., 1984, с. 47 сл.).