Степной рассвет

Юленков Георгий

— Совершенно верно, коллега. И хотя вы правы в том, что нормальный самолет новой схемы должен быть от начала до конца спроектирован под конкретные требования, двигатель и оснастку. Но в качестве временной меры, использование обсуждаемого метода позволит нашей стране выиграть лет пять. А пять лет в такой гонке дорого стоят…

— Но ведь это же безграмотно!

Комбриг Филин скорее ворвался, чем вошел в дискуссию, вызвав гримасы неудовольствия на лицах ученых.

— Да поймите же вы!!! Ведь к тому времени как наши противники только-только смогут выставить первые боевые реактивные эскадрильи, у нас уже будет опыт применения соединений боевой реактивной авиации. Да и новые уже полностью нашей разработки аппараты появятся. НИИ ВВС будет отстаивать закупку «Фоккера»!

Давыдов уловил недовольный взгляд своего «патрона», мелькнувший за стеклами очков, и забрал «бразды правления дискуссией» себе.

— Товарищи наши споры затянулись, а результата пока нет. Предлагаю подводить итоги. Кто готов? Георгий Федорович, прошу вас.

— Благодарю,

товарищ Давыдов. Уважаемые коллеги! Здесь звучало множество разных точек зрения, и все они имеют право на существование. Между тем, как здесь уже совершенно справедливо говорилось, наша страна стоит на пороге большой войны. Это означает, что у нас, инженеров и научных работников, есть в запасе всего год, может быть два. После начала большой войны все силы и средства государства будут тратиться на выпуск серийной продукции и модификацию образцов техники, появившихся накануне. Это не означает, что мы с вами должны брать за основу кое-как спроектированную технику, и побыстрее ее внедрять в массовое производство. Такие «тяп-ляп-самолеты» превратятся в гробы для наших пилотов. Но нельзя нам и слишком долго растекаться мыслию по древу. Стратегически верное решение проектировщикам и промышленности нужно уже вчера. Если у страны нет пяти спокойных лет, то значит, наш с вами подход должен быть гибким. Сохраняя нацеленность на решение фундаментальных научных проблем, и на глубокую проработку первых реактивных прототипов, нам все же необходимо ускорить и практическую часть работ. В первую очередь, необходимо уже сейчас дать летчикам реактивные «летающие парты», на которых они получат опыт. В качестве такой конструкции мне понравился проект СТО, показанный товарищами Бартини и Дрязговым, созданный на основе пушечного ИП-1. Он отличается дешевизной и достаточным набором качеств будущей реактивной техники. Эту конструкцию нужно немедленно ставить на поток, тем более что берутся за основу готовые самолеты, подвергаемые лишь переделке. Не менее важной является одновременная с этим отработка элементов боевых самолетов на разных, в том числе мотореактивных, и уже полностью реактивных аппаратах. Такими элементами конструкции являются, как трехопорное шасси с носовой стойкой, так и кабина с катапультируемым креслом пилота и многое другое. Для отработки этих элементов годится множество конструкций. ФД-23, конечно, хорош… В первую очередь, удачным попаданием своих параметров в рамки ТТТ к боевому реактивному истребителю, а во вторую тем, что его не нужно строить заново, ведь этой конструкции уже два года. Но и без «Фоккера» уже можно начинать работы по установке прототипов реактивных моторов на бомбардировщиках и опытных машинах.

— А вы готовы сейчас озвучить наиболее сбалансированный план опытного производства реактивной техники.

— План опытного производства? Извольте. Излагаю вам мнение ХАИ. Во-первых, уже упомянутые учебные мотореактивные аппараты. Во-вторых, основной упор необходимо сделать на турбореактивные двигатели «Кальмар», имеющие высокий уровень готовности и способные вскоре разогнать нашу авиацию до скоростей порядка 800 км/ч. Для этого необходимо в течение трех-четырех месяцев решить наиболее острые проблемы, и выпускать его уже малой серией в десять-двадцать единиц в месяц, продолжая дорабатывать по модульному принципу. У нас как раз появились принципиальные решения выявленных ранее проблем, что дает надежду получить первые пока не ресурсные летные экземпляры уже к октябрю этого года. Именно эти моторы необходимо начать ставить на самолеты. На «Горыне» они уже своё отлетали, теперь на очереди Р-6, СБ, ДБ-3 и упомянутые коллегами двухвостки. Из малых аппаратов, для установки таких моторов годится ХАИ-2 бис. Эту конструкцию мы планируем получить из того же ИП-1, и тоже к октябрю. Шасси можем унифицировать с аппаратом Бартини. В-третьих, что касается прямоточных двигателей Меркулова, то для них, как и для «пульсара» Бориса Сергеевича есть более эффективное применение. Товарищ Дрязгов показывал нам свои эскизы больших крылатых ракет авиационного базирования. Делегация ХАИ считает это направление чрезвычайно перспективным, и предлагает развернуть этот проект в «Программу воздушных торпед и управляемых реактивных бомб». У страны есть готовые носители такого оружия, например ДБ-А. И хотя более скоростной ТБ-7 и превосходит ДБ-А по скорости, но последний более отработан в серии, и более прост. Установка на нем дополнительных ускорителей «Тюльпан», и некоторое улучшение аэродинамики позволит еще больше поднять его характеристики. Вооруженный парой таких крылатых ракет с 600 килограммами взрывчатки каждая, он мог бы решать задачи в районах, прикрытых сильной ПВО, не входя в ее зону действия. А целями для такого оружия могли бы стать крупные заводы и морские верфи государств-противников в будущей войне. Остальные планы мы сможем озвучить через полгода, когда начальные результаты будут получены.

Профессор, завершив выступление, занял свое место за столом. В конспекте наркома НКВД появилась новая строка – «Вопросы тактики применения реактивной авиации». А совещание продолжалось до глубокого вечера. И хотя еще не раз разгорались яростные споры по разным вопросам, но уверенность наркома в правильности формата проведенного мероприятия оставалась непоколебимой. Новое Управление пусть и со скрипом начинало свою работу.

***

У пленных было личное время отдыха, сегодня летали, в основном, русские. Вот и сейчас над головой

то затихал в отдалении, то приближался рокот моторов. Капитан задумался об этом русском старшем лейтенанте. Это был настоящий враг. В воздухе и на земле он был очень опасен. И все же было в нем что-то знакомое. Он вел себя как самурай, воспитанный в духе Бусидо, и это привлекало к нему. Но капитан нисколько не сомневался в себе – случись им драться и он был готов убить этого старшего лейтенанта, но убить с уважением, как самурая, а не как варвара.

— Огита-сан, поступил первый сигнал от баргудского связного.

— Сегодня?

— Да, уже скоро. Пока охрана авиабазы не будет подавлена, они просили нас не вмешиваться. Среди синих фуражек будут русские эмигранты из спецотряда, поэтому убивать всех русских подряд, не придется. И еще… Сюда везут один боевой истребитель. Тот самый.

— Ты уверен?! Может мы тогда ошибались в наших гаданиях, и это все-таки именно учебные машины?

— Те, на которых мы летали – действительно учебные. Возможно, из самых первых серий. Но сама конструкция была явно сделана с запасом. Да и те заделанные места на стыке консолей крыла с центропланом. А еще помните, когда мы пытались сбежать из перевозившей нас машины. Я тогда видел на соседнем аэродроме готовый к вылету самолет. Он немного отличался от нашего учебного, и на нем были пушки. Связной называл их «Нагинаты».

— Я тогда тоже тогда его заметил. Значит, «Нагинаты»? Теперь ясно, зачем им потребовалось наше общество. Гм. И если эта «Нагината», которую везут сюда будет с пушками… Получается, наши спасители хотят, чтобы она попала в Маньчжоу-Го. Что ж, это хорошо. Такая цель делает нам честь. Хотя, если он был поврежден при посадке, не все у нас может получиться.

— Простите, но я думаю, повреждения самолета незначительные. Иначе наша готовность не была бы объявлена. Ведь боевых аппаратов тут до этого не было ни разу.

– Пожалуй, ты прав. Собирай всех! Сейчас будет наша последняя в плену чайная церемония. Для кого-то из нас она станет и последней в жизни. А кто-то, возможно, уже совсем скоро увидит своих родных.

– Да, господин капитан.

***

С самого утра что-то царапало душу. Тревога не оставляла капитана Полынкина, а вот причину ее он понять не мог. Часть и так постоянно находилась в боеготовности, в ожидании нападений диверсантов, но это тревожное ощущение появилось у капитана только сегодня. Даже в момент предыдущего нападения на базу он не чувствовал такого. Провожая взглядом развод на посты монгольского эскадрона, перебирал, что же его так зацепило, и все никак не мог понять. Монгольский лейтенант как всегда немного коверкал слова, но вел себя вроде бы обычно.

— Сердечно благодарю вас за приглашение, товарищ капитан. Мы уходим на посты, и сегодня снова будем защищать ваши аэродромы. Вечером увидимся при разводе.

— Удачи вам, лейтенант. Не забывайте поддерживать связь!

– Мы помним, товарищ капитан.

Лейтенант молодецким посвистом позвал своих цириков следовать дальше и уехал. Что-то в его поведении слегка настораживало, но начальник охраны списал все на очередной приступ мнительности. Эти монголы были проверенные. С момента предыдущего нападения на базу, именно этот эскадрон постоянно нес службу в окрестностях двух аэродромов, и пока с этими охранниками не было никаких проблем. Цирики на постах и в патрулях ежедневно менялись, попутно привозя с собой свежие газеты. И каждый раз они пытались всучить охране базы канистру кумыса. Капитан газеты забирал, а от кумыса всегда вежливо отказывался. Несмотря на умоляющие взгляды своих подчиненных, капитан был тверд в своем решении. Не то, чтобы он не доверял дополнительной охране, но привычка быть постоянно настороже его уже спасала в жизни. А командовать отравленными, сонными или сидящими со спущенными штанами бойцами он не собирался. Монголы сами отпивали тот кумыс, демонстрируя чистоту своего подарка, но капитан рисковать не хотел. Один раз эти защитники даже участвовали в прочесывании окрестностей в поисках наблюдателя диверсантов. Следы «смотрителя» действительно были вскоре обнаружены, но сам он в расставленные сети так и не попал. А монголы добросовестно докладывали о каждом своем действии. Но сегодня что-то было не так.

***

Группа наблюдателей уже несколько часов кормила комаров, осматривая окрестности аэродрома Учебного центра. Помощник Бочкова вспомнил недавнюю беседу со своим начальником.

«— Пусть Вяземский со своими их в городе пасет. А ты должен все время быть тут рядом. Слышишь меня, Костя? Мы не можем их упустить без ущерба. Успех должен оказаться для них настолько трудным, чтобы даже мысли не появилось, что все это наш подарок. Все понял?

— А чего тут непонятного, товарищ старший майор. Работаем на грани срыва, как в цирке на канате. Наших-то мы предупредили, а вот летуны бы там глупостей не наделали, из лучших побуждений.

— Ничего, не наделают, если начнут, разрешаю их слегка продырявить, желательно без жертв. Ну, все, ступай».

Внезапно воспоминания чекиста были прерваны из-за спины возбужденным рыкающим шепотом.

— Товарищ капитан госбезопасности, я их вижу!

— Хорошо, что ты их видишь, но плохо то, что кричишь об этом. Где транспорт их, где броня?

— Легковушка и полуторка вон за той сопкой мелькнули, а броневика не видно.

— То-то и оно, что не видно. Значит, вылезет он где-то ни к селу, ни к городу. Там, где мы его не ждем. А это, между прочим, пушка и пулемет. А монголов ты видел?