Стерх: Убийство неизбежно

Басов Николай Владленович

– Рассчитывали на дурачков, – подытожил гаишник в мундире. – И сработали грубо – скорость на нейтралке.

– Что это значит? – Линдберг нахмурился.

– Вы не водите машину? – удивился начальник гаишников. Для него было немыслимо, что кто-то не умеет делать такую естественную вещь.

– Я спрашиваю, ваше мнение как специалистов. Что я умею делать, не имеет значения, – взъярился Линдберг.

Гаишники довольно долго объясняли, в чем разница между скоростным положением рычага и нейтральным, необходимым, чтобы, уперевшись сзади,

подтолкнуть машину к обрыву.

– Рычаг не мог сам соскочить в это положение? – спросил Собинов. – Например, когда она кувыркалась.

– Как правило, такого не происходит, – сказал мундирный гаишник, – как бы она ни кувыркалась. Тем более, тело этого водителя было пристегнуто, и он никак не мог толкнуть его своим весом.

– Черт побери! – выругался Линдберг. – Значит, все-таки убийство?

– Значит, – согласился начальник гаишников, и стал карабкаться по склону вверх. Свои функции он посчитал выполненными, дело об убийстве передано прокуратуре, и сделано это в соответствии с требованиями инструкции – на начальном этапе работы.

Линдберг посмотрел на него, повернулся к эксперту.

– Фотограф где?

– Скоро будет, – отозвался тот. – Приедет на своей тачке, просил ждать.

– Что за порядки? – удивился Линдберг. – Он же должен не отходить от вас…

– Он один у нас сегодня, и у него много работы, – пояснил эксперт. – Вот мы с ним и носимся.

– Ладно, я ползу наверх. – Линдберг обернулся к Стерху. – Помоги-ка.

Снова, как и при спуске, у него даже тени сомнения не возникло, что Собинов может не поддержать его под другую руку. Втроем они поднялись по склону. Это получилось легче, чем при спуске. Оказавшись наверху, и отдышавшись, Линдберг спросил Стерха, поглядывая на него своими круглыми, чуть навыкате глазами:

– Теперь – ты. Выкладывай, что у тебя в рукаве?

Стерх покосился на Собинова, но Линдберг не имел ничего против, чтобы тот стоял рядом. Тогда он посмотрел на Вику, и она подошла, чуть не подлетая в воздух на каждом шаге. Теперь силы были равны, хотя бы численно.

Пока она подходила, Линдберг ворчал:

– Только быстро. Я хотел бы еще заехать в управу, мне придется кое-чем заняться, если уж дело попало ко мне.

– Его звали Игорем Халюзиным, – начал Стерх.

– Проживающим в Воронеже… Это все мы уже выяснили.

– Вероятно, да, – согласился Стерх. – Фокус в том, что я на него работал… Должен был работать, мы заключили контракт.

– То есть, ты в этом участвовал?

– В чем именно? – удивился Стерх. Линдберг не ответил, только выражение его глаз стало нетерпеливым. – Мы встретились сегодня, часа полтора назад. Он опоздал на полчаса, или чуть больше.

– Где? – Собинов уже записывал эти показания в блокнот.

– В ресторанчике на Новопетровской. И могу свидетельствовать, тогда он был совершенно трезв.

– А я и не думаю уже, что он был пьян, – пояснил Линдберг. – Такие за рулем не пьют. – Он потер щеку, Стерх вспомнил этот жест. – Все

это, как сказал тот молодчик, грубая работа, очень грубая. Что ты должен был для него сделать?

– Найти его невесту, – подала голос Вика.

– А это?..

Стерх представил Вику Линдбергу, и Линдберга Вике. Получилось глупо, словно они находились не на месте преступления, а на светском приеме. Линдберг посмотрел на Вику чуть прищурившись.

– Вы вместе работаете? – Дождался кивка. – Выражаю искреннейшее сочувствие.

– Нет, – чуть улыбнулась Вика, – он ничего… Когда не напивается.

– Продолжай, – потребовал Линдберг.

– Он приехал сюда больше недели назад, едва ли не сразу, как узнал, что девушка обосновалась в Москве. И ему на хвост села машина. Согласись, это уже необычно.

– Номер? – спросил Собинов.

Вика чуть понизив голос стала описывать ему машину и назвала по памяти оба номера, полученных от Халюзина. Собинов застрочил в блокноте, как атомный. Стерх не любил следователей, которые для себя слишком много пишут в блокнотах. Как правило это выдавало людей, не способных свести факты воедино. Он писал всегда только самые необходимые слова и цифры.

– Они его прессовали? – спросил Линдберг, заметив этот взгляд Стерха и внутренне согласившись с ним.

– Видимо, но делали это… ненавязчиво. Архитектор этого даже не понял.

– Кто из нас архитектор?

– Халюзин был архитектором. – Стерх посмотрел на Собинова, который и эту информацию стал описывать десятком слов.

– Как вы расстались?

Стерх припомнил все, происшедшее на Новопетровской еще раз, и стал как в прежние времена, коротко, но не упуская подробностей, описывать. Когда он завершил доклад, Линдберг опять потер щеку. Потом достал сигару и сунул ее в рот.

– Ты так и куришь эти веники? – спросил Стерх.

– Слушай, – удивился следователь облпрокуратуры, – это же настоящая Голландия.

– Все равно, веник, – выразил свое мнение Стерх.

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил, ожесточившись, Линдберг, кивнув на машину внизу, под дорогой.

Стерх слова посмотрел на Собинова, на этот раз почти с жалостью.

– Вариантов, собственно, напрашивается два. Первый, что ребята из этого ресторана знают что-то, чего пока не знаем мы… И провернули эту имитацию с похищением.

– Но ведь машина уехала, – сказал Собинов. – Это больше похоже на бегство…

– Они могли подхватить ключи у него в карманах, а человека за рулем, когда машина уезжала, я не рассмотрел, – пояснил Стерх. – Но есть еще вторая версия. Его вызвали из ресторана и грохнули те, кто за ним следил эти дни.

– Зачем бы им потребовалось его убивать? – Линдберг все-таки закурил, разгоняя дым рукой, чтобы Стерх меньше нервничал. – Убийство – серьезное преступление, даже в наши дни, даже у нас. И он должен был сообщить тебе содержание переговоров, которые провел по телефону. Ты разве не просил его об этом?