Стертая аура
Шрифт:
Она подходит ближе, сияние слепит уже привыкшие к темноте глаза, и я зажмуриваюсь.
Женщина дотрагивается до моих век прохладными пальцами.
И не открывая глаз, я вижу перед собой маму и бабушку с закрытыми глазами и затемненными лицами, они будто парят передо мной в воздухе, тени и свет, тени и свет, пустая постель и приоткрытые в молчании губы.
Тени и свет.
И всевозможные цвета, разных тонов и оттенков, и каждый сияет, разгоняя тьму. Лекси. Три переплетенных круга, три разноцветных кольца на серебряном поле.
Я гляжу в глаза, очень похожие на мои собственные, только ресницы длинней и темнее. У незнакомки черные волосы, ярко сияет жемчужный свет. За ее спиной висит серебристый гобелен, на нем искусно вышиты переплетенные круги.
— Кто ты? — спрашиваю я и проклинаю себя за то, что занимаю время незнакомки своими глупыми вопросами. — Что ты пытаешься мне сообщить?
Женщина ласково смотрит на меня и молчит. Слегка улыбается.
— Они не видят, — слышу я, хотя губы ее не двигаются. — Ты должна стереть тень, чтобы они заметили свет, Сними пелену с глаз. Она всегда видела. Ты видишь сейчас. Ты видишь только то, что хочешь видеть. Защитник. Увидишь.
Она все повторяет это «увидишь», а я никак не могу помять, — к чему. И вдруг незнакомка исчезает и остается всего лишь одно слово.
Шэннон.
Увидишь. Запомнишь. Узнаешь.
— Лисси, автобус через двадцать минут! — донесся снизу голос мамы. Я перекатилась на спину и открыла глаза. О чем она? Какой еще автобус? Я поглядела на часы.
Семь двадцать пять. Обедали мы до половины седьмого. Я потянулась — все тело затекло, как будто прошло несколько часов.
Кто-то постучал в дверь, я соскочила с кровати и открыла.
— Лисси, — зашипела младшая сестра, не давая мне вставить ни слова. — Мы отправляемся в школу через девятнадцать минут. После уроков ты идешь с Диланом сама знаешь куда, а я с Одрой в больницу. Надо хоть что-то обсудить и быстрее, потому что бабушка уже внизу и хочет с тобой поговорить. А почему ты во вчерашней одежде?
Я вытаращила глаза, мозги отказывались понимать, что происходит.
— Как вчерашней? Я спала всего час.
— Тринадцать часов, — поправила Лекси. — Сегодня четверг, день икс, как пишут в детективах; прощайте, добропорядочные граждане, здравствуйте, хакеры и взломщики!
Она продолжала болтать какую-то чепуху, и аура вторила ей, вихрясь мелкими, кипучими барашками.
— Мне снился сон, — сообщила я, подходя к одежному шкафу и пытаясь выбрать хоть что-нибудь вместо измятой, потерявшей всякий вид одежды.
— Какой сон? — спросила Лекси и привалилась к стене, страшно довольная — первый раз в жизни она собралась раньше меня.
Я выпуталась из вчерашней, несвежей рубашки, схватила чистую и натянула ее через голову.
— Про Шэннон. И что-то про слепоту. Тени и свет,
Звучит невнятно, сама понимаю, ну так и сон ведь был не слишком-то ясный.
— Шэннон? — почти взвизгнула Лекси. — Дразнишься, да? Ну почему одним — все, а другим — ничего? Только не говори мне, что она тебе явилась! Ко мне ни разу не приходила, и к маме, да и к бабушке вряд ли.
Я готова была треснуть себя по лбу — ну кто меня за язык тянул?
— Это всего-навсего сон. Хоть и очень странный. Мне вообще снится всякий бред с тех пор, как мы переехали.
Едва я успела влезть в чистые джинсы и застегнуть туфли, как с кухни загремел голос бабушки:
— Урок!
Я выкатила глаза.
— Только не это! Когда она в последний раз давала мне «урок», началась вся эта петрушка с математиком. А она даже не захотела про него слушать. И теперь снова?
Лекси пожала плечами.
— Одним — все, другим — ничего, — со вздохом повторила она.
— Бегом! — раздраженно рявкнула бабушка.
Схватив рюкзак я выскочила на лестницу и побежала вниз, перебирая на ходу ночные видения. Ступенька — тени. Ступенька — свет. Ступенька — стертый. Ступенька.
— Сколько можно ждать? — заворчала бабушка, едва я ворвалась в кухню. — У нас много работы, Фелисити Шэннон Джеймс.
«Шэннон», — эхом отдалось в моей голове, и на этот раз я знала, как она выглядит. Темные волосы, гораздо темнее моих, и голос, звучащий из плотно сомкнутых губ.
— Бабушка, — сказала я, присаживаясь на край стола. — А у тебя когда-нибудь были видения... — Я вспомнила, как называла это Лекси. — Тебе когда-нибудь кто-нибудь являлся?
— Являлся? Это связано с твоим даром?
Бабушка наклонилась над столом и внимательно глядела на меня.
Я рассматривала свои пальцы. Они слегка тряслись, подрагивала им в такт ставшая вдруг серебристой аура.
— И да, и нет. Тебе когда-нибудь являлась Шэннон?
— Первая провидица?
Может, и мне придумать себе какое-нибудь громкое звание?
— Я кивнула.
— Да. Она никогда не являлась тебе во сне? Ни о чем не предупреждала?
— Лисси, девочка, за три тысячи лет, прошедшие со дня смерти Шэннон, сменилось около пятнадцати поколений, и только избранным посчастливилось вновь услышать ее голос или почувствовать на себе невероятно мощный Взгляд.
— Невероятно мощный?
— Наши способности — ясновидение, предвидение, видение на расстоянии или в душах людей — пришли от Шэннон. А она обладала всеми без исключения.
Я аж присвистнула, представив, каково жилось нашей прародительнице с этаким Взглядом.
— И все-таки, кто-то ее встречал? — спросила я. — Являлась она кому-нибудь после смерти?
Бабушка кивнула.
— Своим дочерям, — тихо сказала она. — Своим трем дочерям, и дочерям этих дочерей, и их детям, и внукам — в моменты крайней опасности.