Стертая

Терри Тери

Кайла — другая.

— Что ты ей дал? — спрашивает Бен.

— Всего лишь «пилюлю счастья», — говорит Эйден. — По составу близко к больничной инъекции. Террористы производят лекарство в твердой форме.

Производят для своих опытов над похищенными, мысленно дополняю я. Конечно, эти террористы ничем не лучше правительства. И что бы там ни говорил Эйден, что он не с террористами и не имеет никакого отношения к их злодеяниям, каким-то образом таблетки у него оказались.

— Возьми на всякий случай, а вдруг понадобятся, — говорит Эйден

и протягивает пузырек.

— Мне они не нужны. И с тобой я не хочу иметь ничего общего.

— Послушай, Кайла, — вздыхает Эйден, — поступай как знаешь. Не хотите нам помогать, не надо, заставлять не стану. Но, по-моему, вам стоит все как следует обдумать. Ладно? Захотите со мной увидеться, свяжитесь через Мака.

Он поворачивается к двери.

— Подожди минутку, — говорит Бен. — Может, я помогу. Я есть на твоем веб-сайте?

— Хочешь посмотреть? — спрашивает Эйден.

Я смотрю на Бена — он кивает.

— Ты точно этого хочешь? Мне казалось...

Он берет меня за руку и, похоже, сам не знает, что делать.

— Да, да...

Эйден сидит за клавиатурой. Вводит данные для поиска: пол мужской — семнадцать лет — каштановые волосы — карие глаза. Они просматривают страницу за страницей — ничего похожего. Даже отдаленно.

— Жаль, — говорит Эйден. В глазах Бена облегчение и разочарование. Потому что он не сможет помочь ПБВ? Или из-за того, что никто не ищет его?

Эйден идет к выходу. Бен за ним — попрощаться.

Я смотрю на экран. Щелкаю кнопкой возврата, пока экран не заполняет снова лицо Люси с широкой, открытой улыбкой. Остается только сделать еще один клик, и все изменится. Навсегда.

Но с этим одним-единственным кликом связано слишком много «нет». И самое главное — страх, твердый и неодолимый. Я точно знаю, что вслед за щелчком по кнопке окажусь в руках лордеров, которые бросят меня в один из своих черных фургонов, а потом я просто-напросто пропаду, исчезну, и это исчезновение будет пострашнее зачистки. А еще я боюсь, что те, что ищут Люси, кем бы они ни были, не оправдают моих надежд или же не захотят меня знать..

Но под всеми этими резонами кроется еще и нечто темное. В самой глубине меня таится твердое, стойкое убеждение: я не знаю, почему меня объявили пропавшей, но уверена, что правительство имело все основания подвергнуть меня зачистке. Со мной что-то не так. В глубине меня затаилось зло, и я даже не хочу думать о том, что оно такое.

Тсс.

Мне самой до него не добраться и его не понять. Должно быть, именно поэтому за мной так долго наблюдали в больнице — из-за регрессии. Один раз доктор Лизандер спасла меня, но в следующий, если кто-то что-то заметит, дело закончится терминацией.

Спокойно. Терпи.

Если Эйден ищет кого-то, кто готов прыгать, скакать и привлекать к себе внимание, то со мной он точно ошибся — пусть поищет кандидата более подходящего.

Как могила оставайся молчалива.

Позже, перед тем как проститься, Бен берет меня за руки и смотрит на меня

так, что я уже со всем готова согласиться и меньше всего на свете хочу разочаровать его чем-то. Он принимается мня убеждать:

— Знаю, Кайла, тебя это путает, но мы действительно могли бы сделать что-то стоящее. Подумай о Тори и Феб. Подумай о Джанелли. Пообещай, что подумаешь, ладно?

И я обещаю, потому что, в конце концов, не в состоянии думать о чем-то еще. Он обнимает меня и долго не отпускает, а мне хочется так многого. Чтобы мы стояли вот так вечно. Чтобы перенеслись в такое место, где нет ни лордеров, ни Зачищенных, ни «Лево». Или хотя бы в такое, чтобы я могла говорить «да» и делать, как он хочет.

Но этого я не могу.

ГЛАВА 38

Поздно вечером я думаю о всяком-разном. И весь следующий день, переходя из класса в класс и ничего вокруг не замечая, тоже думаю.

Из сказанного Эйденом крепче всего в памяти засели слова о том, что кто-то может скучать по мне сейчас. Мама, папа, братья, сестры? Даже тот серый котенок.

Но, в отличие от Люси, эта воображаемая семья безлика. Эти люди бесплотны, их чувства абстрактны и далеки. Тем не менее я могу представить боль тех, кто не знает, что случилось с дорогим человеком. Я и сама испытываю нечто похожее в отношении Тори и Феб, которых едва знала, а ко второй еще и не питала симпатий. Впрочем, с Феб ситуация изменилась, ведь мне теперь известно, что с ней произошло.

Может быть, я все же могу что-то сделать.

— Собираюсь побегать, — говорю я в машине по пути из школы.

— Но мы же хотели с домашним заданием вместе поработать, — возражает Эми и смотрит на Джазза.

— Ну так что? Занимайтесь. Я буду дома раньше мамы. — Убеждать долго не приходится, они соглашаются, хотя для них находиться дома вдвоем — это нарушение правил. Джазз спрашивает, куда я побегу, и предупреждает держаться подальше от тропинок. Я обещаю бежать только по главной дороге и едва не добавляю, что сверну потом к дому Феб.

В школе, на уроке английского, учитель вернул наши учебники. Собирали их, когда Феб еще была здесь, и я, увидев в стопке ее, незаметно сунула книжку в свою. Нужная информация нашлась на внутренней стороне обложки: Феб Бест, Оулд-Миллфарм. Согласно библиотечной карте, в нескольких милях от нашего дома.

Топ-топ. Ноги несут меня по дороге, хотя и не с обычной головокружительной скоростью. Мне нужно время — подумать, как представиться и что сказать. «Здравствуйте, вашу дочь зачистили» — звучит слишком грубо. Будь осторожна. Меньше всего я хочу, чтобы они устремились в больницу и потребовали вернуть дочь. Можно не сомневаться, лордерам не понадобится много времени, чтобы повесить проблему на меня. А потом, есть еще ее жутковатый дядя, Уэйн, с которым мы не пересекались после той встречи на тропинке. Ну и тип. Если увижу его фургон где-то возле дома, все отменяется.