Стёртый
Шрифт:
– Чарли! Ты что, не слышишь? Я тебя зову-зову.
Только тут я заметил, что у него в ушах белые беспроводные наушники.
– Максвелл! – обрадовался Чарли, вынимая наушник. – Вот, послушай!
Он попытался воткнуть наушник мне в ухо, но выходило неловко. Я его забрал и вставил сам.
Какое-то время мы молча стояли и глядели друг на друга. Чарли широко улыбался. Звучало что-то странное, какой-то шум
– Здорово. И что это? Не подсказывай. Мм… звуки из кишок синего кита?
Чарли разинул рот.
– А это можно записать?!
Я фыркнул:
– А мне откуда знать? Ты в этом лучше разбираешься, приятель.
Какое-то время Чарли стоял с отрешённым видом, потом помотал головой и торжественно объявил:
– Это, мой друг, звуки… солнца.
Я рассмеялся:
– В смысле – солнца?
Мы зашли на территорию школы. Наушник всё ещё торчал у меня в ухе.
– Учёные записали шумы, которые производит магнитное поле во внешней атмосфере нашей звезды. Эти звуки издаёт солнце. Круто, правда?
Он весь сиял. А по-моему, обычный шум. Ничего особенного.
– И долго это длится?
Чарли посмотрел на экран своего телефона.
– Я поставил на повтор, и получилась запись где-то часа на два.
Он снова её включил и улыбнулся, но тут в него кто-то врезался, и голова Чарли мотнулась назад, а наушники вылетели из ушей.
– Ой, Чарли Ботаник, извини! Не заметил тебя!
Маркус Гранди растянул губы в притворной улыбке и пошёл мимо нас дальше.
– Ерунда, Маркус. Ничего страшного, – сказал Чарли, потирая шею.
Маркус уже затерялся в толпе.
– Ты чего несёшь?! – возмутился я. – Он нарочно тебя толкнул!
Чарли быстро заморгал и снова вставил себе оба наушника.
– Нет, Максвелл, – добавил он, плотнее втыкая их в уши. – ЭТО Я ПОПЕРЁК ДОРОГИ ВСТАЛ, ЕМУ БЫЛО НЕ ПРОЙТИ.
Последнее он прокричал чуть ли не во всё горло, потому что сам себя не слышал из-за этих звуков солнца. На нас стали оборачиваться и таращиться. Я дёрнулся было уйти, но Чарли схватил меня за плечо.
– ПОЙДЁШЬ СО МНОЙ СЕГОДНЯ В НАУЧНЫЙ КРУЖОК, МАКСВЕЛЛ? ПОМНИШЬ, ТЫ ОБЕЩАЛ!
Я замахал рукой, чтобы он говорил тише. Тут к нам подошла девчонка из параллели Бекс, Клодия Брэдвелл. Та ещё воображала.
– О, собираешься в научный кружок со своим
Она ушла так быстро, что я не успел ответить. За ней унеслись и её подружки, уткнувшись в свои телефоны. Я терпеть не мог Клодию Брэдвелл. Она постоянно обижала мою сестру.
Я глянул на Чарли. Он, как обычно, не обращал внимания на происходящее вокруг. И смотрел на меня, сложив губы уточкой. Чарли всегда так делал, когда хотел меня рассмешить. Когда он заметил, что я не улыбаюсь, сразу скис.
– Ты же придёшь? Ты обещал, помнишь?
На прошлой неделе ему удалось меня убедить, что в научном кружке бывает весело и иногда там можно что-нибудь взорвать, но после такого позора меня туда клещами не затащить.
Я ничего не ответил и пошёл дальше. Чарли поспешил за мной, пытаясь не отставать. Мы с ним с детства дружили, но все знали, что он размазня. Звали его вовсе не Чарли Ботаник, а Чарли Капур. Это я придумал ему прозвище, потому что он… Ну, ботаник. Его и некоторые учителя так называют, а он смеётся, как будто это комплимент такой. Чарли лопух, он даже не понимает, когда над ним издеваются.
– Ну хватит, восьмой [1] «А», угомонитесь уже. Что с вами такое сегодня? – призывал наш классный руководитель мистер Говард, когда мы ввалились в кабинет. – Рассаживайтесь по местам, быстрее. Максвелл Беккет, тебя это тоже касается.
Чарли поспешил плюхнуться на стул рядом с моим, как будто его кто-то другой мог занять. Хотя ясно было, что никто на него не позарится. Я даже не посмотрел на Чарли.
– Ну хорошо, начнём. Как вы все прекрасно знаете, завтра в честь столетия нашей школы состоится бал-феерия, или как там его… – продолжил мистер Говард, но его слова заглушили радостные вопли.
1
В Великобритании дети идут в школу в возрасте около пяти лет. Восьмой класс, в котором учится двенадцатилетний Максвелл, соответствует примерно шестому классу в системе российского образования. Прим. ред.
Конец ознакомительного фрагмента.