Стервами не рождаются
Шрифт:
— Ира, это что, правда? — спросила мать, держась за сердце и присев на табурет.
— Да врет она все, врет! — завизжала Ирина. — Ну что вы все на меня накинулись!
— Нет, ты мне сейчас всю правду выложишь, дорогая, глядя в глаза своим родителям. Так у тебя стоит спираль или как? Ну, смотри на меня! Подними голову!
— Стоит, стоит, — елейным голоском протянула Марина. — Здесь и вопроса быть не может. Просто посмотрите на нее, и в глазах сами увидите ответы на все свои вопросы. Что, Валера, не сладко по носу от близкого человека получать? Ничего, привыкнешь. Я вот привыкла, и ничего, живу. И как видишь, неплохо. А теперь вы сами разбирайтесь со своими
На улице ее догнал запыхавшийся Валера. Пальто висело на нем кое-как, видно одевался наспех, шарф болтался вокруг тощей шеи и совершенно не спасал от холода.
— Марина, постой, поговорить надо!
— Нам с тобой не о чем говорить. Или ты забыл, что женат на моей сестре, а я благодаря вам обоим вынуждена скитаться по чужим углам?
— Марина, Мышка, зачем ты так!
— Как?
— Жестоко. Раньше в тебе этого не было. Ты всегда была доброй, отзывчивой. А теперь я тебя не узнаю. Холодная, неприступная, выглядишь, как настоящая светская дама…
— Почему «как», я и есть светская дама. Мне на это твоего разрешения не требуется. А что холодная и неприступная, так вы меня со своей женой и тещей сами меня такой сделали. Чтобы общаться с вами по-человечески никаких нервов не хватит, пусть они даже были бы толщиной в канат. И знаешь, на самом деле у меня к тебе есть один маленький такой вопросик. Совсем маленький. Так, для удовлетворения собственного любопытства, не больше.
— Спрашивай, я отвечу!
— С какой стати ты вдруг рассказал родителям сказку о том, что я ударила Ирину в живот? Тогда, в свой последний вечер. Ведь ты же был на кухне, ты сам все видел.
— Честно говоря, я смутно помню, что произошло. Мы с Ириной в тот день слегка перебрали со спиртным. Ира сказала матери, что ты ее ударила у меня на глазах. Мать спросила меня, так ли это было, я и просто подтвердил ее слова. Я из того дня запомнил только «скорую» и кровь. Везде, в ванной, в коридоре. Я после этого еще несколько ночей от кошмаров просыпался. Даже с Иркой не сразу смог спать, когда ее из больницы выписали. Она, правда, не очень-то и переживала, видно.
— А какого черта вы нажрались, если Ирина ждала ребенка?
— А я и не знал, что она беременна. Пока ее в больницу не увезли. И она не знала.
— А ты в этом уверен? На все сто процентов?
— Ты это к чему?
— Просто таким образом глупые девушки уже очень давно избавляются от нежеланных детей. Правда, иногда они рискуют запросто оказаться на том свете, но очень уж заманчиво все выглядит поначалу.
— Подожди, ты хочешь сказать, что она это все придумала заранее?
— Давай так, если бы она сказала, что беременна, но не хочет иметь этого ребенка, что ей еще рано, жить хочется и все такое, ты или мать позволили бы ей сделать аборт?
— Нет конечно!
— Ты сам ответил на все свои вопросы.
— Бог мой, а я ей верил, я ей верил… Зачем она так? Я же ей ничего плохого не делал, кормлю ее, обуваю, все ее капризы исполняю, вкалываю как вол. И ради чего? Ради какой-то пустышки?
— Если ищешь у меня утешения, то прости, ты обратился явно не по адресу. Или забыл, как рассказал моей матери подробности нашего расставания? По-моему, эта информация не предназначалась для чужих ушей. Но ты же так хотел к себе сочувствия, байроновские страдания и все такое. И после того, как ты сделал мою жизнь в этом доме просто невыносимой, ты еще вдобавок ко всему, что натворил, стал встречаться с моей сестрой.
— Пойми, я был обижен на тебя…
— Не понимаю. И давай прекратим этот разговор. Возвращайся домой, к жене и любимой теще. Там тебе самое место. Лучшей мести для тебя мне и придумать было бы трудно. А так ты сам себя наказал. Я вполне удовлетворена. Достаточно разок присутствовать при вашем взаимном общении, чтобы понять, как весело проходит время в вашем серпентарии.
— Прости меня, я был не прав. Ну дай мне еще хоть одну попытку, в конце концов! Все мы люди, все ошибаемся! Я понял, что Ирина совершенно не похожа на тебя только тогда, когда поздно было уже что-либо менять, я был связан по рукам и ногам. Мышка, я прошу всего одну попытку!
— Для чего? Мне не нужен чужой муж, я не хочу жить в одной квартире с родителями, и я никогда не поверю человеку уже не раз предавшему меня. Если помнишь, это я от тебя ушла, я! А не ты меня прогнал или еще что-то в том же духе. И вернусь я к тебе только тогда, когда стану пациенткой Кащенко. Не раньше! Все, мне надоел этот разговор. И мой троллейбус подошел. Прощай!
— Марина! Мышка!
Марина не оглядываясь села в троллейбус, он качнулся и оставил Валеру где-то там на остановке. Странно, она ничего к нему не чувствовала. Не былой привязанности, ни обиды. Будто и не было десяти лет тесной дружбы. Просто пустое место и ничего больше. Словно человека из ее души, ее памяти стерли ластиком. Что ж, первая любовь, как водится, всегда несчастная, и произошедшее с ней тоже не исключение из правил.
Мысли Марины плавно перетекли к другой теме. Да, Ирка сегодня здорово села в лужу. Если бы сразу стала все отрицать, закричала, что Марина над ней издевается, или еще что-нибудь из этой оперы, то никто ничего бы и не понял. Да, прокол с твоей стороны, сестренка. Твоя растерянность тебе дорого будет стоить. Валера разозлен не на шутку. Да и матушка твоя о тебе сегодня много нового узнала. Интересно, как выкручиваться будешь, дорогая?
Через два месяца, когда ему сняли гипс, Вася сделал робкую попытку встать. И упал. Больше он таких попыток не предпринимал, несмотря на все уговоры друзей и врачей. Марина ежедневно массировала его вялые худющие ноги, Костик по совету врача делал специальные упражнения, сгибая и разгибая их в коленях, поднимая и опуская их на кровать, но сам Вася оставался безучастным к их стараниям. Однажды Марина разозлилась, и заразив своей яростью Костика, с его помощью просто силком выдернула Васю из кровати, положила его руку себе на плечо, и так они проволокли его до конца коридора и обратно.
— Ты слышишь меня? Я не позволю тебе снова улечься в кровать, пока ты сам не сделаешь хотя бы несколько шагов. Слышишь? Несколько шагов! Ладно, тебе наплевать на себя, тебя наплевать на меня, а о Костике ты подумал? Ты подумал своей дурной башкой, каково ему приходится, как он измаялся с тобой?
— Я никого не просил ухаживать за мной. Вы сами это решили.
— Ах, вот как ты заговорил? Значит, никого не просил? Тогда я скажу тебе одну вещь: мне плевать, что ты себе думаешь! Только ты у меня пойдешь, слышишь? Пойдешь! Как миленький! Иначе никаких подарков, никаких гостей! Хочешь подохнуть в своей больнице — подыхай на здоровье! И Костика я к тебе больше не пущу — зачем ему нужен такой эгоист, как ты? «Ах, я бедный, ах, я несчастный»! И страдай тогда, сколько хочешь. Мы тебе мешать не будем.