Стервы
Шрифт:
Вот она и договорилась о тайной встрече с приятелем Задиры. Это был Бартон Бишоп, архитектор, который недавно перебрался в Чикаго, чтобы выполнить заказ Фрэнка Ллойда Райта. Для миссис Кармоди она сочинила легенду: есть-де возможность вступить в Чикагскую лигу общественных связей! — и отправилась потихоньку на обед в ресторанчик «Хижина», претенциозное заведение в центре города, где ужинали многие снобы.
Однако затеянное ею расследование с треском провалилось. Бартон совсем ничего не знал, в особенности же о Задире, которого она подозревала в первую очередь. Мало того,
По дороге домой она попросила водителя такси опустить стекло.
— И ничему не удивляйтесь, — добавила она. — Продолжайте спокойно вести машину.
— Простите, не понял, — сказал таксист. Этот седовласый доброжелательный человек был чем-то похож на ее дедушку.
— Ведите машину спокойно, что бы ни случилось, — повторила Клара. И сразу после этого завопила что есть мочи.
Она вопила, орала благим матом и колотила кулаками по кожаной обивке сидений, пока не стала задыхаться, а злость не перестала душить ее. Слыша доносящиеся из машины вопли, парочки на тротуарах теснее прижимались друг к другу и провожали такси широко открытыми от изумления глазами. Дело было сделано. Клара успокоилась.
— Спасибо.
— Может, вам плохо, мисс?
— Мне чудесно, — возразила она, но в глубине души ее терзал страх. Она была смертельно напугана.
Чего хочет от нее таинственный автор записок? Чего-то конкретного или хочет просто лишить ее покоя? Пишет ли на самом деле записки Задира или дело обстоит гораздо хуже?
И от того, что она стоит и таращится на струи дождя, решить эту задачу легче не станет. Пора надевать пижаму и ложиться в постель.
Клара вошла в дом, который казался опустевшим. Было девять часов вечера — значит, миссис Кармоди уже легла спать, а Глория делает, наверное, домашнее задание у себя в комнате. Клара сняла «лодочки» на высоком каблуке, которые весь вечер немилосердно натирали ей ноги, и прошла через восточное крыло к нише, служившей хозяйским гардеробом.
— Давно пора бы, — послышался чей-то голос из глубины вестибюля. К ней шел Маркус, держа в руках большую открытую коробку с мороженым, в которое были воткнуты две ложечки. — А то мороженое почти растаяло.
— Я очень устала, правда, Маркус, и к тому же вымокла насквозь. — Мороженое выглядело очень привлекательным, как и сам Маркус. Одет он был на удивление непритязательно — в темно-синий свитер, простые хлопчатобумажные брюки и легкие кожаные туфли. Так он казался еще красивее, чем обычно. — Я хочу обсушиться и лечь спать.
— А почему ты так сильно устала? — спросил он с подозрением. По вестибюлю прокатился эхом раскат грома. — Где это ты была сегодня вечером?
— Меня пригласили на обед, — с запинкой призналась Клара.
— Кто пригласил?
— Да друг один, просто друг, инспектор Истмен. Тебе что, нечем другим заняться, кроме как околачиваться у дома Глории Кармоди?
— Ты ходила на свидание, правда? — хмуро спросил Маркус.
— Отчего ты так думаешь?
— Мужская интуиция, — ответил он и вытер катившуюся по щеке Клары дождевую капельку. — Меня она ни разу не подводила.
— Маркус, я пойду к себе наверх.
— Я с тобой.
— Нельзя! — воскликнула Клара, освещенная внезапной вспышкой молнии. — Тетушка ни за что не позволит, чтобы ты входил в мою комнату…
— В этом доме я могу
Кларе вдруг стало жаль его.
— Кроме того, — продолжал Маркус, — не нужно себе льстить. Я приехал по одной и только одной причине.
— И эта причина?..
— Домашнее мороженое, которое готовит Анри.
Когда речь заходила о мороженом, сила воли Клары сразу куда-то девалась.
— Отлично, — сказала она небрежным тоном, отжимая пальцами мокрые волосы. — Можешь подняться на второй этаж при одном условии.
— Каком?
— Если мороженое мне понравится.
***
— Я держу слово, — прошептала Клара, чуть-чуть приоткрывая дверь. — Можешь войти.
Маркус сидел на полу в темном коридоре, возле комнаты Клары, где она оставила его несколько минут назад. Она объяснила, что ей сначала нужно переодеться в сухое (это была чистая правда), но куда больше, до ледяного ужаса, ее заботило то, что в комнате может обнаружиться очередное загадочное послание.
Она быстро обыскала всю комнату, но ничего не нашла. И слава Богу. А теперь Клара смотрела, как стройная фигура Маркуса проскальзывает в ее освещенную спальню.
Маркус окинул махровый халат Клары оценивающим взглядом.
— Ты выглядишь заново родившейся.
— Я чувствую себя заново родившейся. — Она все еще вытирала полотенцем волосы, неловко стоя перед Маркусом. — Хотя мне надо было бы снять чулки. — Она посмотрела на свои ноги, потом пожала плечами, осознавая, что теряется при нем куда сильнее, чем ей казалось. — Ну… вот это — моя комната.
Маркус поглядел на нее глазами побитой собачки.
— Ты даже не помнишь, что я уже заходил сюда?
Клара мигом вспомнила их первую встречу, на той же неделе, когда она приехала в Чикаго.
— Верно, — согласилась она, подошла к старенькой виктроле [78] , которую дала ей тетушка Би, и поставила пластинку Марион Гаррис [79] на 78 оборотов в минуту.
По комнате поплыли первые аккорды песни «После того как ты бросил меня». Клара хотела, чтобы атмосфера в комнате стала скорее теплой, чем накаленной, и больше походила на случайную встречу добрых друзей, а не на романтическое свидание, но результат почему-то оказался прямо противоположным. Лучше всего хотя бы притвориться равнодушной.
78
Большой напольный граммофон без выносной трубы, усиливающей звук. Выпускался фирмой «Виктор токинг машинз» (отсюда название).
79
Гаррис (Харрис), Марион (1896—1944) — первая в США белая певица, получившая всеобщее признание в качестве исполнительницы блюза и джазовых песенок. Пик ее популярности пришелся на 1920-е годы.