Стервятник

Бушков Александр Александрович

Его тоже заметили, вслед раздался свист и ленивый окрик:

– Стой! Сымай куртку!

И хохот в несколько глоток, но вслед за ним так никто и не кинулся – огольцы попросту развлекались. Сплюнув, он миновал еще два поворота, пересек неширокий пустырь и вышел на параллельную улицу – собственно, половинку улицы, дома стояли в один ряд, а по ту сторону шоссе тянулся бетонный забор керамического завода.

Скорее всего, киоск и был поставлен в расчете на потоком двигавшихся от остановки к проходной работяг – вряд ли от обитателей четырех пятиэтажек можно было ожидать высокого дохода. А поскольку, он слышал

на работе, именно сегодня на керамическом наконец-то выдавали зарплату за позапрошлый месяц, часть ее неминуемо здесь и осела…

Двор был пуст, от ближайшего дома доносилась громкая музыка и вселенский хай нешуточной ссоры – точно, гуляет пролетариат, отмечая первый понедельник на этой неделе…

Решительным шагом он преодолел путь до киоска, подойдя к нему с тыла, рывком напялил на голову капюшон и, выскочив из-за угла, постучал в стеклянное окошко.

Ближайший уличный фонарь не горел, и девчонка, сидевшая в слабо освещенном киоске, скорее всего, приняла его за обычного покупателя – едва заметив выросшую перед витриной фигуру, распахнула окошечко.

И остолбенела в нелепой позе, нагнувшись к окошечку, боясь пошевелиться – на нее уже смотрело дуло пистолета. Кажется, довольно симпатичная – Родион волновался и толком не рассмотрел. Приказал злым шепотом:

– Деньги, живо! Стрелять буду!

Левой рукой протянул ей в окошечко целлофановый пакет, прикрикнул:

– Шевелись!

Она, не отрывая от него испуганно-завороженного взгляда, словно птичка перед змеей, принялась обеими руками пихать в пакет деньги, доставая их откуда-то снизу. Он быстро оглянулся по сторонам – нет, никого, ни прохожих, ни машин – поторопил:

– Живо, крошка!

– У меня больше нету… Все…

– Ладно, – сказал он, принимая едва пропихнутый ею в окошко раздувшийся пакет. – А теперь сиди тихо и не вздумай орать, а то вернемся…

Она торопливо закивала, смаргивая слезы. Признаться, на душе у него было немного неуютно – представил вдруг, что и к Маришке мог завалиться этакий гость, но дело нужно было довести до конца без сантиментов…

Едва завернув за угол, он сорвал капюшон, сунул под застегнутую куртку пухлый пакет и, не задерживаясь, пустился в обратный путь той же дорогой.

Так и не смог определить потом, что его вдруг заставило остановиться за углом гаража и затаиться там – то ли некое предчувствие, то ли знакомый металлический лязг…

Осторожно выглянул, невидимый во мраке.

Ну да – в руках у одного из сидевших вокруг костерка шпанцов был автомат с откидным прикладом. Родион без труда опознал давно снятый с вооружения АКМС. Интересно, где сперли, обормоты? И тут же подумал: в хозяйстве такая штука может ох как пригодиться…

Тот, что держал оружие, вдруг направил его на соседа и нажал на курок. Слышно было, как клацнул боек.

– Пух! – рявкнул «стрелявший», разразившись идиотским смехом.

– Серый, не жлобься, дай подержать…

Родион, не раздумывая, вытащил пистолет и без колебаний загнал патрон в ствол – с этими волчатами лучше пересолить, чем недосолить… Взвел курок, поставил на предохранитель, глубоко вдохнул воздух и на цыпочках вышел из своего укрытия.

Еще издали заговорил развязно-повелительным тоном, держа пистолет дулом вверх:

– Так-так-так… Говорите, плохо милиция работает? Сквозь

них словно пропустили электрический ток – дернулись так синхронно, что Родион едва не расхохотался.

– Встать! – скомандовал он, останавливаясь метрах в пяти. – И не дергаться мне, при малейшем движении стреляю! Брось оружие! В сторону брось!

Они поднялись, двигаясь медленно, плавно, словно в замедленном действии пустили кинопленку. Тот, что держал автомат, торопливо отшвырнул его в сторону и зачастил:

– Да он незаряженный, начальник! Мы шли, а он тут валялся…

Родион повел стволом:

– Отойти! В шеренгу! Руки за голову!

Они послушно выполнили команду, только «автоматчик» ныл не переставая:

– Мы шли, а он у гаражей валялся, бля буду, начальник…

– А ну, живо отсюда! – рявкнул Родион. – Ваше счастье, что мы сегодня цыган пасем, некогда… Живо!

И опустил пистолет.

– Начальник, он точно тут валялся…

– Живо сделали ноги! – прикрикнул он. – Еще раз попадетесь…

Они всей кучей рванули в противоположную сторону, меж двумя длинными рядами гаражей – только пятки засверкали. Топот вмиг утих вдали. Вряд ли у них было время думать и как следует анализировать, опомнятся километра через два… Борясь с идиотским смехом, Родион поднял автомат, выщелкнул магазин и завернул оружие в куртку. Побежал к машине, придерживая у груди тяжелый сверток, не чувствуя холода. «Вот это жизнь! – назойливо крутилось в голове. – Вот это жизнь…»

Он выехал из городка, никем не остановленный. Перед самым Шантарском притормозил на обочине, съехал с шоссе и по ровному лугу подъехал к редкому сосновому лесочку, чтобы, не откладывая в долгий ящик, обозреть добычу.

В пакете оказалось что-то около полутора миллионов – если приплюсовать к киргизским денежкам, неплохо для дебюта… А вот автомат оказался безобиднейшим учебным пособием с просверленным казенником и наполовину спиленным бойком, использовать его можно было лишь в качестве дубины. Однако товарный вид оружие имело, выглядело довольно внушительно. Подумав немного, Родион уложил его в багажник – неизвестно, когда может пригодиться… Во-первых, уголовная ответственность за владение этаким «оружием» наверняка не предусмотрена, а во-вторых, как-то глупо его в панике выбрасывать, если на поясе у тебя висит заряженный боевой пистолет, за который уж точно полагается срок…

Черт… Он только сейчас сообразил, раньше над такими проблемами и не задумывался. На постах ГАИ и просто посреди дороги теперь сплошь и рядом обыскивают не только машины, но и водителей, вот будет номер… Обидно было бы провалиться так глупо.

Достав перочинный ножик, он возился минут десять. Первую буханку по недостатку опыта испортил, а вот во вторую надежно спрятал пистолет, тщательно выковыряв мякиш сквозь большую дырку в боку. Положил буханку на переднее сиденье, на подстеленную старую газетку, так, чтобы дырка оказалась внизу. Нет, не станут ею интересоваться, тут не тюрьма, где вроде бы полагается каждую булочку на ломтики резать. А на будущее надо покупать хлеб в караваях, тот, что отчего-то именуется «казачьим» – если вырезать дырку снизу, прекрасно войдет. Вот уж точно, опыт приходит в бою… Или придумать что-то другое, еще надежнее. Столько предстоит обдумать – голова кругом. Нет, но какая жизнь…