Стервятники звездных дорог

Афанасьев Роман Сергеевич

Стуча зубами больше от страха, чем от холода, Александр переступил борт криокамеры и зашлепал босыми ногами по ледяному полу. Склонившись над покойником и затаив дыхание, он осторожно перевернул тело. Закусил губу. Остекленевшими глазами на него смотрел Муни – старший техник последней вахты, что должна была подготовить корабль к прыжку. Левый бок серебристого комбинезона превратился в черное месиво, искусственная ткань сплавилась с тканью живой. Это был след от энергетического оружия, но Алекс не мог сказать – от какого. Лазер не мог оставить такой ожог, он работает чище. Разве что плазма, но такое оружие хранилось у военных, в сейфах, за семью печатями...

Алекс

отчаянно мерз, и холодок, пробежавший по спине, показался ему огненным ручьем. Что происходит? Он повернулся и посмотрел на датчик собственной камеры. Сутки! Прошли всего сутки с тех пор, как он лег в заморозку. Что случилось за это время на корабле? Кто стрелял в техника и почему он вернулся к камерам экипажа, а не поднял общую тревогу с главного пульта? Где остальные вахтенные?

С трудом он отвел взгляд от мертвого тела, поднял голову и осмотрелся. В каюте горел общий свет. Тихо сопела вентиляция, а камеры криозаморозки бесшумно перемигивались крохотными огоньками датчиков. Четыре из них пусты – это места вахтенных, что должны дежурить в рубке корабля. Амир!

Обернувшись, Алекс нашел взглядом камеру напарника. Она стояла у дальней стены, и ее колпак оставался мутным. Камера скрывала свое содержимое от посторонних глаз, и это означало, что Амир по-прежнему в заморозке и техника работает в штатном режиме. Он просто спит. Пилот снова взглянул на тело у ног. В каюте стояла звенящая тишина, а он, голый и продрогший, стоял над телом убитого человека. Алекс снова взглянул на камеру Амира и покачал головой. Нет. Сейчас не самое подходящее время для возвращения его в мир живых. Если ему померещится что-то такое... Нет. Сначала надо разобраться, что происходит на борту, а потом уже поднимать второго пилота.

Моруа решительно прошлепал к своему шкафчику, достал комбез. Одевшись и включив подогрев изнанки, довольно кивнул. Взглянув на несчастного Муни, он содрогнулся, и рука непроизвольно погладила пояс. Первый раз в жизни Алекс сожалел о том, что у него нет оружия. Но «Эдем» – не военный корабль, его экипажу незачем носить оружие. Конечно, оно есть у военных, но их разбудят после прыжка – сейчас на борту корабля работают только технические вахты.

Нехорошо засосало под ложечкой. Александру подумалось, что как раз теперь и настало время разбудить военных. Но у него нет доступа к их сегменту. Он может зайти только в этот отсек, где отдыхает только его смена. Но с главного пульта можно разбудить тревожную команду, в которую входят старпом и один из старших военных офицеров. Они со своим доступом могут поднять из ледяных гробов хоть всех пассажиров корабля.

Покачав головой, Александр снова ощупал пояс и нерешительно двинулся к открытой двери. На самом пороге он оглянулся. Муни лежал на спине, а лужа крови уже начала подсыхать. Нужно было вернуться и обыскать техника – может, у него есть оружие? Но Алекс не смог заставить себя сделать это – он больше не хотел касаться мертвого тела. Сглотнув, он вышел в коридор и побрел к лифтам.

У него созрел вполне разумный план: нужно, во-первых, подняться на командный мостик и протестировать системы корабля, а во-вторых, найти остальных вахтенных. О том, что у пульта его может поджидать спятивший техник, вооруженный плазмотроном, Алекс сообразил только у самых дверей лифта. Нерешительно взглянув на панель вызова, он немного потоптался у дверей, а потом двинулся к аварийному трапу, которым команда пользовалась в случае поломки лифтов.

Открыв дверь с помощью личной карточки, Алекс взглянул на дырчатые

ступени трапа и выругался. На блестящей пластали были отчетливо видны темные пятна. Пилот сразу догадался, откуда они взялись. Это кровь Муни. Он поднялся откуда-то снизу, оставив за собой кровавый след. Значит, что-то случилось на нижних палубах, и раненый техник решил, что не успеет подняться к главному пульту. Поэтому он свернул тут и вышел на палубу экипажа. Его сил хватило только чтобы добраться до своего отсека криокамер и включить режим экстренной разморозки. Представив последние шаги Муни, истекающего кровью, Александр содрогнулся.

Он поднял взгляд. Ступени, ведущие на верхнюю палубу, были чисты. Значит, наверху не должно быть проблем. И все же, перед тем как начать подниматься по ступеням, пилот немного помешкал, пытаясь сообразить, что можно взять с собой в качестве оружия. Но так ничего и не придумал – все вещи тщательно упакованы и спрятаны. В коридорах космического лайнера не валяются обрезки труб, а все инструменты для ручной работы находятся в ремонтном отсеке. Есть, правда, на борту и оружие экипажа – древний пулевой пистолет, что по давней традиции хранится на капитанском мостике. Теоретически он должен помочь дежурному усмирить бунт команды, если таковой случится. Но практически это только символ. И все же... Это лучше, чем ничего.

Алекс вытер вспотевшие ладони о комбез, встал на первую ступеньку и начал долгий подъем. Замирая при каждом подозрительном шорохе, он осторожно ступал по ребристой пластали. Стараясь не шуметь, он поднялся на несколько палуб, так никого и не встретив.

Коридор палубы управления встретил его темнотой – системы экономили питание. Но пара аварийных ламп еще горели под потолком. Их призрачного света вполне хватило пилоту, чтобы без проблем добраться до рубки управления.

Бронированные плиты, закрывавшие вход в рубку, оказались заблокированы. Красный сигнал цифрового замка пылал так ярко, что бросал отблеск на двери лифтов, что находились напротив мостика. Увидев это, Алекс расслабился – в рубке управления нет людей, иначе полная блокировка не включилась бы. Вариант с обезумевшим вахтенным, подкарауливающим коллег у пульта управления, отпадал. И все же, коснувшись замка, Алекс испытал очень неприятное чувство – словно кто-то провел ему по спине холодной рукой.

Резко обернувшись, он затаил дыхание и всмотрелся в темноту. Никого. Ни шорохов, ни света... Здесь никого нет. Только он и темнота.

Поежившись, пилот вернулся к замку. Кодовая карта и проверка сетчатки открыли перед ним бронированные двери. Запоздало он подумал, что этого могло и не случиться, если бы системы корабля отменили его доступ к управлению на время пребывания в заморозке. Но, видимо, на пилотов это правило не распространялось – они всегда могли попасть в центр управления лайнером. И это весьма предусмотрительно, потому что во время аварии нет времени решать, кто имеет доступ, а кто нет.

Зал управления по-прежнему пустовал. Световые панели на потолке тускло светились, отражаясь в белых стенах. Тихо гудела вентиляция в системах управления. Главные экраны зияли пустотой – их кто-то отключил. Пусто. Все точно так, как перед уходом предыдущей вахты.

Внутренне содрогаясь, Алекс обернулся к дверям, дал команду на закрытие броневых плит и запечатал вход аварийным кодом. Ему не хотелось, чтобы сюда ворвался тот, кто стрелял в Муни. Проверив еще раз блокировку, пилот развернулся и побрел к капитанскому мостику, давшему название всему центру управления кораблем.