Стезя героев №1. Вступление
Шрифт:
«Героя звали Элиот Кэмпбелл. Он был высок, хорош собой, силён и смел. И, едва увидев его, синьорина София чуть не лишилась чувств от восхищения…»
Фу. Как пошло и некрасиво. Элиот зачеркнул последние строки, отбросил ручку на стол и с силой отодвинул от себя тетрадь. Она отъехала за край круга, освещаемого настольной лампой, и скрылась в темноте ночной комнаты.
И почему никто не предупреждал его, что писателем быть так трудно, с тоской подумал Элиот. Что персонажи постоянно выглядят глупыми и ненастоящими, что то, что ты сам написал минуту назад в порыве вдохновения, после прочтения может оказаться мерзким и
Элиот выдохнул и щёлкнул выключателем лампы. Комната погрузилась в ночную тьму, чуть разбавленную тусклым светом фонарей с улицы. Через открытую форточку доносились тихие, отдалённые голоса – наверное, заблудшие туристы. Тянуло сквозняком, он приносил с собой запах, какой бывает после грозы. Мимо окна мелькнула чёрная тень, но Элиот не успел рассмотреть, что это было.
Из соседней комнаты раздавались приглушённые разговоры. Элиот знал, что мальчики обсуждали приёмных родителей. Все они, все трое, скоро должны были уехать. Они уедут, а Элиот останется. И даже ненаписанная книга о самом себе не могла скрасить этого.
Мимо окна промелькнула новая чёрная тень, но Элиот опять не рассмотрел, что это было. Да и не особо стремился.
Хотя, может быть, не так оно и плохо, говорил он себе. Может быть, этим мальчикам достанутся злые родители. Будут избивать их, не будут дарить игрушек, а то и ужина будут лишать. Разное же бывает, правда? А Элиоту хорошо. Элиот будет сам по себе, и никто не сможет проникнуть в его каменное сердце. И пусть его называют zitella3! Одному лучше. Никто не появляется в твоей жизни, чтобы потом из неё исчезнуть.
Элиот уже сбился со счёта, сколько раз он загадывал желание обрести свою семью. Каждый день рождения, каждый мало-мальский праздник. Сначала внутри расцветало сладкое предвкушение, затем его разъедала ядовитая тоска. Теперь же в душе воцарилось безграничное равнодушие, и Элиот перестал мечтать о семье. Наверное, это не для него, и пора было выбрать что-то новое. И книга, которую он сам писал о себе, и прочитанные чужие подсказали другое желание, и теперь Элиот ждал повода. Как только случится – он сразу загадает.
Он выпрямился на стуле и посмотрел в крошечный кусочек неба, видимый из окна. Дома на этой улице – ох, чего греха таить, во всей Флоренции – были настолько близко составлены, что когда выходишь наружу, сразу начинаешь задыхаться. Хотя, может быть, это перехватывало дыхание из-за красоты – вряд ли на земле существовал город прекраснее, чем этот…
Черноту неба перечеркнула серебристая линия и тут же погасла. Элиот затаил дыхание, зажмурился и сжал кулаки. Падающая звезда! Вот оно!
Хочу стать настоящим героем, сказал себе Элиот. Таким, каким я хочу написать о себе в этой книге. Только в реальности! Можно, вселенная? Можно?
На грани слышимости раздавалось тихое шипение. Запах, идущий с улицы, усилился. Элиот открыл глаза и замер, не в силах пошевелиться.
За стеклом, в шаге от окна, высилась чёрная фигура, похожая на человека, закутанного в плащ. Лица не было видно, но глаза горели красным светом, будто кто-то включил светодиодные фонарики. Некто тоже не шевелился, только смотрел на Элиота, и как долго это продолжалось, сложно было сказать.
И в тот момент, когда это
Глава 2
Мир Грёз менялся с годами, но одно здесь было неизменно – боги стремились собрать в своей обители как можно больше человеческих вещей. В своё время здесь было подобие Букингемского дворца и американские люксовые номера из отелей, копии царских лож русских театров и обстановки Версаля в эпоху его расцвета. Теперь же сюда втиснули всё, что смогли найти в современном мире, как в калейдоскоп. Около сотни комнат, и каждая представляла собой кусочек города или дома, каждый раз из новой страны. Бар с окраины Сан-Франциско, танцпол ночного клуба из Вены, кафе, заимствованное из Пуэблы и отделанное знаменитой плиткой талавера, и множество личных спален и кабинетов. Один из них Сиири обустроила как свой, рабочий, заставила его шкафами для бумаг и книг. В углу стояло любимое синее кресло, как раз рядом с полкой со «Сказаниями». По обе стороны от двери богиня войны врезала огромные витринные окна и завесила их жалюзи; так она могла видеть, что творится в общем зале. Вроде того собрания, которое сейчас там образовалось.
От гула голосов и бесконечных споров болела голова. Сиири помассировала виски и снова склонилась над письменным столом из тёмного дерева. Список «что сделать», лежавший перед ней, разрастался с каждым часом. И хотя она старалась не отвлекаться, братьев и сестёр всё-таки сорок семь, а она одна. И молчит, в отличие от них.
– А я говорю, что победить должны те, кто принимает чемпионат, – рокотал Воздающий свет Фалберт. Он был самым высоким и крупным среди остальных, как будто пытался уместить в себе весь свет мироздания. Смуглый, светловолосый, он всегда носил настолько обтягивающий костюм, что казалось, что он треснет в любой момент. – Германия сильная команда, она ещё покажет, чего стоит.
– Я ставлю на Бразилию, – объявила высокая блондинка в вечернем красном платье, Покровительствующая любви Лилиан. Она выглядела наивной девчонкой лет восемнадцати, чрезмерно увлёкшейся косметикой. Высокая и стройная, как любая земная фотомодель, Лилиан была самой красивой богиней на весь Мир грёз – профессия обязывала.
Они и женщин в это втянули, мысленно простонала Сиири. Насколько же все заскучали, что такая мелочь, как чемпионат мира по футболу, захватила почти всех?
– Как здорово, когда умеешь читать, и уже проверил мнение букмекеров, – вмешался Повелевающий жизнью Кобэ. Он был невысоким, щуплым, и очень походил на какого-то небольшого зверька из тех, какими управлял его Дар. – Мне кажется, вперёд вырвется аутсайдер, например, Хорватия.
– Тотализатор? – ожил Порождающий тьму Деланей.
Все братья и сёстры рано или поздно прибегали к помощи Сиири, чтобы подправить внешность, но бог тьмы превзошёл всех; зато его можно было смело назвать лучшим творением её Дара. Ростом чуть выше среднего, выглядит лет на двадцать пять, но когда позволяет себе отпускать щетину, сразу прибавляет себе ещё пару лет. Чёрные волосы взлохмачены, серые глаза, напоминающие цветом осеннее небо, лукаво улыбались. Лилиан давно звала его за собой в мир людей – она работала моделью, грелась в лучах славы и обожания, и считала, что из Деланея вышел бы отличный киноактёр. Братец отшучивался и говорил, что ему достаточно игры в реальной жизни.