Шрифт:
Стигматы есть кровоточащие, болезненные и незаживающие раны; они открываются у неистово верующих там, где предположительно располагались раны распятого Христа.
У некоторых стигматиков раны кровоточат постоянно, у других - периодически. В отличие от обычных ран стигматы не поддаются лечению, но и не приводят к осложнениям, они могут оставаться неизменными
(Из Википедии)
Впервые о стигматах я прочитал много лет назад, и тут же в мой мозг вошло знание:
«Если одно неистовое убеждение приводит к возникновению кровоточащих ужасных ран, то другое неистовое убеждение может избавить человека от язв. И не только от язв, но и других страшных болезней! Может вылечить, если есть великое убеждение, великая сила, умеющая появиться лишь из личной ауры!
Почему лишь из личной ауры? Да потому! Миллиарды людей просят у Бога помощи, но помогает он только тем, кто верит в себя, как в Него, только тем, кто может собрать свое тело и дух в единый кулак и грохнуть им по обстоятельствам!!!
Уяснив это, я поверил, что смогу, в случае чего, возбудить свои великие Внутренние силы и спастись.
И смог, черт побери! Однажды, после смертельного пешего перехода через заснеженный перевал почти в 4000 тысячи метров высотой, я явился домой с обмороженными до черноты пальцами ног (см. Смерть ждала на перевале). Осмотрев их, подумал:
– Если что-то или кто-то не дало мне сдохнуть под, на и за этим чертовым перевалом, как должно было случиться по всем обстоятельствами, то не сдохну и от этих болячек.
И не вызвал скорой помощи, но созвал друзей – ведь был пролетарский праздник 7-го ноября - и пьянствовал с ними две недели, переезжая с одного пиршества на другое. А перед отъездом в поле разбинтовал ноги,
Много раз великое убеждение в существовании ауры, которую можно мобилизовать в критических ситуациях, выручало меня, помогало стоять, не только стоять, но идти и… летать!
...Я спускался с мелкокалиберной винтовкой с разведочной канавы, пройденной на высоте 3910. Шел по узенькому обрывистому водоразделу, высматривая сурка на обед. Увидел – здоровенного, рыжего, как золото!
– с ходу вдарил, но попал лишь в зад! Сурок закрутился у самой бровки обрыва, я, дурак, с мыслью: - Упадет, гад, лезь потом в преисподнюю!
– бросился к нему, как к золотому самородку. Подлетел, когда сурок уже наполовину был в обрыве, попытался схватить, но оступился и полетел вослед, вниз головой полетел, вниз головой, в которой было лишь полное неверие в текущую смерть.
И случилось чудо: в стремительно замедлившемся полете в тартарары я увидел в скале неширокий карниз, потянул к нему напрягшиеся руки, они ударились о бровь обрыва, и я, сделав сальто, твердо стал на ноги на следующем карнизе, располагавшемся двумя метрами ниже! Карнизе, шириной всего пятнадцать сантиметров! Это было невероятно: за всю свою жизнь я не сделал ни одного сознательного сальто, конституция совсем не та. Конечно, я загнул в раже повествования, что это было невероятно. Нет, все это было закономерно, ведь случилось в неком коконе, образовавшимся вокруг меня в тот самый момент, когда я потянулся за сурком! Кто-то другой, не я, владел моим телом, кто-то другой перевернул в полете мое тело, перевернул как ребенок, изображая падение скалолаза, перевернул бы изображающую его куклу…
Так вот, если есть стигматы, появляющиеся от сочувствия к Спасителю, есть и спасение. Мы все живем в коконе (см. "Мой друг Мефистофель. Игла в яйце" ), данном нам от зачатия. Надо только знать, что этот кокон законно существует, и вполне работоспособен.