1 «Там, где край, так и ад. Там, где рай, так и нет ничего…» (вариант «РПЭ»)
* * *
Ч. К.
Страх осколок истины прогнать из пустотыДым, что гонит мусор в сторону жильяБоль железных схваток беззащитных и живыхСмерть от одиночества, вмещающего мирЛедяные стёкла искажающих очковПаутину простирать и вешать комаровЖелтых волчьих взглядов дулом упереться в грудьОпустившим руки, что поднявшим руки вверхПристрелить ненужных — тех, кто отдал всё, что могПолууничтоженных под пятитонный прессНедопокалеченному выбить костылиНедопокорёженных — под гусеницы вновьТрактор остановится — погладить и вздохнутьПристально—участливо1 плечами пожиматьВежливо—тактично о здоровье расспроситьМягкую подушечку под голову покластьКошечка мышонку песню спела про любовьМосква, июль 1987
1 «Пристально—учтиво…» (вариант «РПЭ»)
* * *
А. Б.
Засыпаем с чистыми лицамиСреди боя кирпичных судорогНочь
под искры горящих занавесовСон под маскою воска сплывшегоХвост поджатый в лесу поваленномПодлой памятью обескровленныйБезответные звёзды ясныеСапогами в камни сбитые 1Да об рельсы подошвой стёртоюВ голенище кошачьей лапоюМелким шагом с когтями вжатымиПо двору вдоль забора тянутсяДружно ищут слабую досточкуИспаряется лёд растаявший,Чтобы завтра упасть на озероИм умыться б, да мало времениИм напиться б, да пить не хочетсяИм укрыть малышей от холодаНе успев утонуть у берегаЛёд-хрусталь — это очень дорогоВещмешок, полный синих кубиковНа шнурок, да на шею совестиЛенинград, сентябрь 1987
Это я обиделась на Башлачёва
1 «Сапогами о камни сбитыми…» (вариант «РПЭ»)
* * *
Отпусти, пойду. За углом мой домГде всё ждут, не спят, где открыта дверь,Где в окно глядят и на шум бегутНа простом столе лампа теплится.Отпусти, пора. Ждёт Печаль — сидитВ печку щепочку бросит — склонится,Вскинет голову — ветер прошумелТронет бороду, глянет в сторонуОтпусти, прошу. До угла верстаПробежать в ночи, не запутатьсяУ ворот Печаль встанет сгорбленным1Старичком седым да понуритсяОтпусти, молю — печка топитсяУголёк упал на досчатый пол,Опрокинулась лампа яркая,Занялась огнём занавесочкаОтпусти скорей — дом в огне стоит!Брёвна рушатся — искры сыплются,А Печаль бредёт, чает встретитьсяВсем прохожим в глаза2 заглядываетОтпусти меня — побегу тудаОн в дыму идёт, задыхается.Пепел по ветру подымаетсяДа в глаза летит воспалённыеОтпусти, злодей, что ж ты делаешь?!Подвернулась нога на камушке,Нету силы встать, чем дышать ему?Полечу стрелой — может выживет Отпусти…Хорошо теперь — больше некудаБольше не к кому да и незачемТак спокойно, ровно и правильноВсё разложено по всем полочкам,Всё развешано по всем вешалкам Всё.Ленинград, сентябрь 1987
1 «У ворот Печаль встанет согбенным…» (вариант из архива Юлии Шерстобитовой)
2 «Всем прохожим в лицо заглядывает…» (вариант из архива Юлии Шерстобитовой)
* * *
Синим мячиком с горы прочь головаРазбуди фонарём в глаза безумные!Хлебной крошкой под простынёй играет памятьЗатянет окна лёд к концу месяца — к концу октябряПод рок-н-роллов пляс на крышке погребаВстань в рань — пора-то страдная. Спи, брат. Сегодня наша полка вагонная да степи длинныеЗаморские страны, пляжи из цветного бисера — развесь уши хоть разЕщё раз туда едем, надев кожаный ремешок на головуВернёмся за-полночь по снегу грязному чистыми ногамиБосыми по зелёным горлышкам бутылок — смотри, поранишься,Перевяжу кожаным ремешком своимТвои глаза — это не стекло, из этого наши бусы, твоя вераМоя катилась по асфальту год назад в этот деньНе ты ли её подобрал, когда она сверкнула на солнце?Один день было солнце — Good day, sunshine!На голову горюшко тёплой шапочкойПочём теперь сказочки — по жизни да разумуХочешь — покупай недорого, любовь — цена краснаяПо сухой пыли ползу пчёлкой бескрылой к маме…Пойдём со мной, девка, заплачу 25? Нет? Сколько?Да она сумасшедшая, слышите, песенку поётХаре Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе ХареХаре Рама…Видишь, как оно, солнышко-то любить?Рельсы косыми струнами скрещиваютсяСколько же нас, и все туда?Не подходи ко мне — я заразная, грязнаяЯ тряпочкой рот прикрою от грехаМахни рукой — развеешь дым моих вонючих папирос,Что глаза так ест. Пока ещё не до слёзНапьюсь городом чужим с утраСпи, брат, нету хлеба. Ну ты попробуй уснутьВспомни, как мы ловили стрекоз там, у реки, вчера.Мы туда вернёмся через год Когда будет солнце.Поезд Н-ск — Омск, октябрь 1987(?)
ХОЛОДИЛЬНИК (сказка — картинка)
В холодном зале мы смотрим кино.
Ледяной экран из толстого белого инея замораживает наши Разноцветные глаза. Мои были тёплые, тёмные, когда я пришла в этот кинотеатр. Теперь они сверкают яркой зеленью и нестерпимо блестят под пушистыми снежными ресницами. Мы смотрим разные цветные картинки одну за другой, и чем больше застывают наши глаза, тем они интересней и красочней.
Заходят новые люди, от них идёт пар и мы кричим на них и машем руками, потому как под их тёплыми тусклыми взглядами изображение теряет отчётливость и краски, но их глаза быстро покрываются льдом и всё встаёт на свои места. Вот только один ворвался однажды и уставился на экран обжигающими лучами. Он чуть было всё не испортил, он постоянно отогревал лицо маленькой зажигалкой, и от этого мы все едва не лишились нашей забавы. Пришлось связать ему руки и поставить перед глазами огромную льдинку, которая таяла всё медленней, а он всё тише кричал, что ещё немножко — и растает иней, и мы выйдем на улицу и отогреемся на солнце…
Теперь он сидит в первом ряду и показывает нам самые яркие и красивые картинки.
Омск, 1987
* * *
Грязь моя такая неведомая, такая невиннаяСкажите, что же сегодня по телевизоруА телевизор будешь смотреть — козлёночком станешьНа сколько хватит — терпи, козаРожки сточатся — капустки дадимА пока рой копытцем канавку — любить-то хочетсяЗлая она — козла полюбишь, когда вода из береговпойдёт кровью тёмной с пальцев, содранных струнамиУ Русалочки из хвоста ножки сделала феяДобра хотела — злою ведьмой оказаласьДа неужто на всю жизнь — спросите лекаря ночного случайногоКак так — и будильник вроде вовремя звонитПолночь, а стрелки врозь — не сойтись им никакПо самый шиворот ворох шуршит бумаги клочьямиПо чистому писаных, не между строк да наискосьСверху красным карандашомАвансом получи сполна — хорош задаток?Птица
райская с картошкой жаренойКрылья — твои, взамен на рога.Омск, октябрь 1987, ночь, облом
* * *
Ударение на слоге выше прописной строкиМишка, спрятанный в берлоге, вам напишет от рукиНочь над лесом так спокойна, так проста его постельРавнодушна, как подушка, монотонна, как свирельСвежесорванного утром календарного листкаСтаровыеденных формул о строении желткаРастворимый серый ёжик, что от пепла был рождёнСобирался в гости к другу, да метлою был1 сметёнВместе с грустными сверчками и обрывками стиховВместе с нотными значками и коллекцией бычковПодхватили, закружили и сложили в уголокПоразмыслив, вокруг кучи очертил квадрат мелокВстали стенки, села крыша, прилегло к двери крыльцоУ оконца ёжик пишет другу Мише письмецо Миша, может будет буря, может рухнет потолокМожет, зря я растерялся, затерявшись в уголокМожет, завтра будет лето, вторник выйдет за средойМожет, камень обернётся родниковою водой…конец 1987
1 «Собирался в гости к другу, да метлою он сметён…» (вариант «РПЭ»)
* * *
Я голову несу на пять корявых кольевЯ крепость возвожу из старых липких картКрестьянкой крепостной в края крапивных кровельПо хрупкому хребту, что кренится назадСбивая руки в кровь о камень, край и уголзаплаты на лице я скрою под чадройГраницу перейду страны вороньих пугалУкрыться упрошу за Лысою горойКроя крамольный крик кривой кровавой кромкойВ горящий1 грешный год, грядущему грозяВ поту пытаясь встать, чтоб испытать потомковПоложено молчать скользя, ползя — НельзяСветящихся святых, схвативших свист затвора,Свалившихся под свод сомнительных свободВас сварит на свечах свиней свирепых свораЧто с воплями с верхов по свойски сваи бьётТщеславный чуткий червь, чирикающий числаЧеканит чёрный час чужих очередейВ чугунных черепах отчаянный нечистыйСчитает рычаги начальственных речейПериметры портов пиратов принимаютПод парой парусов по праву приютитьПорушив парапет, паркеты попираютПотребовавшие не оправдав, проститьСтраданий страдный стон застрёманной столицы,Старушечьих стихов расстроенной струнойСтирает в сотый раз нестёртые страницыСтараньем стукачей, строчащих за стенойМолчащий миллион немыслимых фамилийМелодия молитв, просмоленных молвойМалиновый мелок на молот заменилиНеровный рвущий рёв на равнодушный войКонтейнеры костей стекают под откосыВсе костыли в костры, кастетом на контактПрочтённое письмо порви на папиросыФантасмагорий фон под фанатизма фактБренчание брелков, небритые бродягиБретона и Дали далёкие бортаОбыденный аборт в обрушенном оврагеЖеланных жизнесхем живая красотаОтрадных атрофий отрывки, и как будтоС утра утрачен сон о трудности трюкаОт радости утра отринув атрибутыОторопевший страх отрежет от крюка,На переходе вниз отключит эскалаторКоличество колов скатилось до пятиОсиновым шестом укреплены плакатыСо стрелкою, куда свою башку нестиМосква — Ленинград — Новосибирск, осень 1987
* * *
Наполнилось до краешка ведёрко лунной патокойПолярные подсолнухи под призрачною радугойСияньем лунным1 вылились на узловатой привязиНа загрубевшей простыни окаменевшей гордостиСквозь узенькое горлышко из ледяной соломинкиВытягиваем бережно последние глоткиПо ситцевому берегу на каблучках2 отчаянияПо свежему преданию на выгруженных саночкахПо тёплому загару источившимся ножомВершат дороги странники чужого обещанияИзъезженных параметров прочитанной любвиГремучие серебряным аккордом украшенияРазбудят обитателей заброшенных палатВзорвётся откровением случайное объятиеСорвёт со стен разводы отсыревших потолковОтпетой ветром скорости внезапным раскаяниемПростуженные сумерки прольются ожиданиемНа страны, зачумлённые болотной красотойНаивные созвездия за медицинской ширмоюНакроет покрывалом мой безвременный уход.Омск, конец 1987
1 «Сияньем южным вылились…» (вариант «РПЭ»)
2 «По ситцевому берегу на каблуках отчаяния…» (вариант «РПЭ»)
Волки сыты — овцы целы
Долго красным светом по живым глазамДыры по бокам трубы — флейтаЗелёнка на царапину — во сне выпадет свежий снегВ середине дыра под проволокой — гитараПолдень — жёлтые шторы светофораЧетверть утра обратно по ступенькам бредёт спатьСтельки смяты — ноги босыГол сокол — со двора на колЗеркала осколки вон из избы, забор высокВорам отпор да дом на сломКость вкось в горле горлицыМягкое снежное кресло — да ну!Протравленные волосы сухою травой стелютсяДлинные песни поют к зиме — стало быть устала выть в трубе вьюгаНе смогла вырваться из дыр божественным звукомСтуком в окна подставить рукиГорстями под окурки, горелые спички, смятые бумажки и пепел —Отходы производства бессонных ночейДобрее волчица серая — больше овечек убьёт для детокОхотник ли пристрелит, вожак ли стаи растерзает — виновата будешьВ степном снежном вечере правда сотнями жёлтых огоньков светитсяДа вьётся криком в опрокинутых саняхПожар погасить — огонь убить,А стрела мимо — держать ответ перед снайперским полкомна утренней линейкеМолись, грешник, да на часы посматривайНе опоздай на свидание под гитарным переборомЭх, придётся углы срезать по живой травеВырастет новая — лето нынче буйное.А к концу ноября — другой коленкорСнова собирать брошенных котят по вокзаламПочти стянуло полынью вогнутой линзойСпите, окуни, у берега теперь пустоА если кто высунется к проруби подышать — увидит одинокий ящикна середине реки,Забытую рукавицу да следы наискосок.Вышивайте, жёны, крестиком по тонкому полотнуТолкуйте, бабушки, сны чужим внучкам…Омск, конец 1987