Стихи из толстой тетради. Необязательно к прочтению
Шрифт:
Мне не жаль обиды любой,
Пусть не ты мой искренний принц,
Пусть с тобою я не проживу,
И детей не будет с тобой,
Но что делать, тебя я люблю,
Для тебя же всё было игрой.
Не смогу я тебя удержать,
Сердце вырвать – тебе ни к чему,
Не вернешь наше время вспять,
Этой ночью опять не усну.
Унижаюсь, тебе я молюсь,
Но мольбы – как об стенку горох.
От тоски этой не излечусь,
В этом сердце единственный бог.
Унижаюсь,
Но напрасно – меня оттолкнешь,
Не узнаешь средь множества лиц,
Что не сделаю – ты не поймешь.
Весна. Пора любви, пора метаний,
Пора стремлений и переживаний,
Пора влюбленности и радости пора,
Пора веселого и чистого утра.
Пора надежды и пора веселья.
Пора для счастья и для новоселья.
Пора дружить, пора надеяться и верить.
Пора любить. Пора, пора удачу мерить!
Не забыт ведь никто, и ничто не забыто,
До тех пор, пока земли в окопах изрыты,
До тех пор, что не смолкнут стоны и слезы,
До тех пор, пока вечность останется в прозе,
Чтобы помнили мы, для чего они жили,
Для того, что они нам жизнь подарили,
Они вынесли столько, чего и не снилось,
И пусть не снится, на то божья милость.
Перед смертью они ни о чем не жалели,
За минуты они годами старели,
Чашу выпили горькую, капли остались,
То не капли, то слезы тех, что с ними прощались.
Спасенный мир помнит, и мир уважает,
Оттого, что сам только мира желает,
Для того, чтоб такого не было боле,
И затем, чтоб засохли озера крови.
Сражались за нас, за нас там старались,
Для нас многие мысли стирались,
Тем, кто выжили – слава. Навечно, навеки,
Чтобы помнили все на земле человеки –
Ради нас, ради неба и пения птичек,
Ради снега, осевшего между ресничек,
Ради юности светлой, весны и победы,
Это наши отцы, и братья, и деды,
Это наши сестрички и матери наши,
Это те, кто более с поля не вставшие.
Это те, чья память из слов обелиска,
Перед смертью чьи головы не падали низко,
Это те, чьего имени мы не узнаем,
Это те, за страданья принятые раем.
Вечности полет огромен,
А у нас – лишь миг.
Ты уходишь, тих и скромен,
И в душе там крик.
Тяжело с тобой прощаться,
Но война зовет.
Будешь за врагом ты гнаться,
Шаг – только вперед,
Может, больше не увижу,
Лишь конверт придет,
Подойди ко мне поближе,
Май с тобой идет.
Может станешь партизаном
Ты в тылу врага.
Не
Враг вокруг – беда.
Если без вести пропавший,
Буду я искать.
Если в честном бою павший,
Вечно вспоминать.
Родине нужны такие
Воины как ты.
И героев сны простые –
Дом родной, цветы,
Много солнца, света, смеха,
И друзья все здесь.
Ты от этого уехал.
Ты спасаешь честь.
Ты грустишь. Не надо, милый,
Я тебя дождусь.
И голубкой сизокрылой
Я к тебе примчусь.
Я с тобой незримо буду,
Сохраню тебя.
Про любовь я не забуду,
Я живу любя.
Родина зовет и плачет,
Ты иди, иди.
Бог с тобой, тебя он спрячет
От боли впереди.
Старой масляной краской
Был нарисован портрет,
А на портрете том – маска
Вот уже тысячи лет.
Те же глаза и улыбка,
То ж выраженье лица,
Только проклятая маска
Вносит свое без конца.
Что же под нею сокрыто?
Каждому – что-то свое,
Маску бы мы отложили,
Но ведь нельзя без нее.
Много лет многие люди
Жадно искали ответ.
Но что за проклятой маской?
Жизни незримый привет,
Или смерти гримаса?
Нет, не узнать никому.
Тайну проклятая маска
Откроет тебе одному.
Ты наблюдал закат? О нет,
Совсем он не красив.
Но от него исходит свет,
Чаруя всех живых.
Краса не в том, снаружи что,
А что в тебе внутри.
Быть может, где-то далеко,
Достань и посмотри.
Зачем ронять обрывки фраз,
Когда понятно так,
По свету из лучистых глаз,
По смеху, кисти взмаху.
Ушли навеки в толщу хрестоматий
Бесстрашных рыцарей времена.
И вечность не стала понятней.
И чья будет в этом вина?
Где же тот верный путь? Я вижу свет,
Но знаю – выхода там нет.
Где эта суть? Немой привет,
И больше ничего в ответ.
Слова писались от души,
Они от сердца отрывались,
Их обналичить мы спешим,
Как жаль, что мы от них скрывались,
Мы вечность приносили в дар,
Мы мысли в кучу собирали,
Но иномыслия пожар
Мы, не туша, перенимали.
Мы верили, что мы могли
Не торопясь в суть жизни вникнуть.
Но веру мы не пронесли,
Нам от нее пришлось отвыкнуть.
Мы многое перенесли,
Но многому не научились.
Мы многое могли простить.